Я никогда и никому не признаюсь в том, что люблю Иртанетту. Меня сочтут психом. Беглецом от реальности, стремящимся укрыться в выдуманной стране, где нет опасностей и тревог. Но я не собираюсь прятаться в Лоноте. Да это и невозможно. Мне надо увидеть её. Прикоснуться к алому сиянию чаши, вновь познать это чудо. Иртанетта и Грааль сплелись в моём сознании в единое целое.
Я больше не мальчишка. Я знаю, о чём спрашивать и что делать. Буддисты любят поговорить о нирване и просветлении. Но я-то знаю, что принц Шакья-Муни стал Буддой лишь после того, как Грааль отказался от него.
Что отделяет меня от сияющей чаши? Джассер? Флот рунархов? Мятежное Второе Небо?
Это пустяки.
Я знаю, ради чего сражаюсь. И я должен победить.
Терминал выдал мелодичную трель: кто-то хотел войти.
– Да! Можно, – крикнул я, снимая блокировку.
Никакой реакции. Я выждал немного и открыл дверь: пульт позволял сделать это, не вылезая из ванной. Тёплые волны прокатывались по телу, изгоняя из мышц усталость. Автоматика ки-комфорта взялась за меня всерьёз.
Мембрана лопнула, пропуская гостя. Я почти ожидал увидеть Джассера с новым ультиматумом. Но на пороге стояла Асмика.
– Привет, милый, – ласково улыбнулась она. – А я к тебе.
– Вижу.
– Почему не открывал? Я стою, жду…
– Я же кричал, что открыто. Не слышала?
– Нет. Здесь отличная звукоизоляция. – Асмика подобрала полы халатика и уселась на край ванной. – Как ты? Наслаждаешься?
– Ага. – Я блаженно вытянулся в геле. Автоматика перешла на новый режим, по второму разу обрабатывая синяки и ушибы. – Что рунархи поделывают?
– Ругаются. Все на нервах, злые стали… Особенно Джассер. Я потому к тебе и пошла. Том с Димкой дрыхнут без задних ног. Поговорить не с кем.
Ещё Чехов говорил о погибельных тайнах бретелек и полуобнажённости. Халатик Асмики был целомудренно запахнут. Но линия бедра, тонкие руки, выглядывающие из широких рукавов, небрежно прикрытая грудь… Казалось, малейшее движение – и лёгкая ткань сама соскользнёт, открывая запретные тайны.
– Устала я от всей этой мерзи, – вздохнула Асмика. – От рунархов, от вечного ужаса. Скажи, Андрюша, эта война кончится? Так хочется, чтобы псы не жрали людей, а виляли хвостом, преданно глядя в глаза. Чтобы тапочки приносили.
– А у тебя была когда-нибудь собака?
– Нет.
Она опёрлась локтями о край терминала, положила подбородок на сплетённые пальцы рук. Чалма из полотенца размоталась и упала в бассейн. Волосы Асмики вьются мелкими кольцами. Как у Иртанетты. Когда лонотская принцесса вырастет, наверное, станет похожей на неё…
Я протянул руку и погладил кучеряшки. Волосы психоморфа были сухими. Странно. Они не могли так быстро высохнуть под полотенцем. И рука – возле локтя она испачкана сосновой смолой. Смолой и машинной смазкой. Это после мытья-то?
В голове словно что-то щёлкнуло.
Флот Лионессе идёт сюда. Союз с рунархами. Психоморф, подозрительно осведомлённый о боях на орбите…
А бумажный ярлычок на шампуне? Любая женщина хотя бы открыла флакон, чтобы понюхать. Значит, к шампуню Асмика и не прикасалась.
– У нас в монастыре была такая же система, – кивнула она на пульт. – Мы девчонками любили прятаться в ванной и пускать мыльные пузыри.
– Как это?
– Показать? Только тебе надо будет вылезти и одеться.
– Давай. Возьми пульт, я сейчас.
Асмика потянулась к пульту. Узел на пояске, и так державшийся на честном слове, развязался. Халатик распахнулся, обнажая крепенькие смуглые груди. Асмика взвизгнула и отпрыгнула от бассейна, запахиваясь. Пульт полетел с бортика.
«Капитан, новости!»
«Ты нашел труп, Симба?»
«Да. Маленький рунарх убит. Здесь ещё один передатчик; кто-то отсылал сообщение за пределы системы. Судя по следам, это была женщина».
– Стой!
Гель забурлил, превращаясь в горячую жижу. Любое движение опаляло кожу. Внезапно в геле вспыхнули ледяные кристаллики. От холода перехватило дыхание.
Я дёрнулся, пытаясь выскочить из бассейна. И тут пошёл второй цикл.
Такого я не ожидал. Пока я хватал ртом воздух, гель стремительно возвращался к своей нормальной температуре. И вновь чуть ли не кипяток. Асмика, неловко придерживая халатик на груди, истерично тыкала в кнопки пульта.
– Прости! Прости! Прости!
Наконец гель успокоился. Девушка нащупала поясок и быстро обмотала его вокруг талии.
– Ох, Андрюшка, прости! Я последняя дура.
– Что ты сделала?
– Я по кнопке промахнулась.
Дрожащей рукой она протянула мне пульт. На терминале высветилась информация. Я прочёл:
– Ки-комфорт, программа номер сорок три. Ого! Последний писк моды Первого Неба. А хотела?
– Гляссе с мороженым, незабываемая смесь…
Мы переглянулись и расхохотались. Гель вновь начал нагреваться. Я защёлкал кнопками, останавливая программу.
– Андрей, – без всякого перехода объявила Асмика, – ты знаешь, что рунархи нас предали?
– Велиаджассен? Знаю. И ты убила его.
В её глазах промелькнуло нечто, похожее на уважение.
– Как ты догадался?
– Я же срединник. А ещё у меня есть протей.
– Понятно. Послушай, Андрей: ты ведь не землянин. Ты родился на Казе. Значит, к Первому Небу у тебя особых симпатий нет. Так?
Почему они все думают, что я должен ненавидеть Первое Небо? Меня вытащили из убогого интерната, дали будущее, интересную работу и положение в обществе. У меня земное гражданство – что тоже немаловажно. Правительству Каза наплевать на своих граждан. На Земле иначе. Им тоже наплевать, но уже на граждан других миров. Пусть живут своим умом.
– К Лангедоку идёт флот сепаратистов, – задумчиво сказал я. – С Витманом во главе. И вдруг появляешься ты…
– Я – резидент Второго Неба на Лангедоке. Побег был спланирован и осуществлён нами.
– Нами – это кем?
– Мною, Томом и Дмитрием.
Значит, Торнадя сама по себе. Не удивлюсь, если она придёт и предложит сотрудничество от имени… скажем, негуманоидных рас. Хотя это уже перебор.
– Ага. А до этого ты была аналитиком в штабе экзоразведки. Двойной агент.
– Я психоморф, – словно извиняясь, ответила она. – Нам трудно привить моральные нормы.
– Ладно, неважно. Мне нужно переодеться.
Асмика послушно отвернулась. Я вылез из бассейна и принялся одеваться. Стоило бы влезть под душ. Гель не вода: он не смачивает кожу, поэтому после ванны не нужно вытираться. Но зато после душа остаются ощущение сохнущей кожи, мурашки от холода и свежесть. Это вам не дезинф-жидкость в лагере. Приверженцы старины, сибариты и борцы за экологию моются исключительно водой. Для них-то и выпускаются шампуни и множество сортов мыла.
