От вспышки ярости проснулся, наконец, здравый смысл.
— Зачем этому подонку понадобилось вламываться в мою квартиру? Что он там потерял? Может, это домушник-любитель, работающий без наводки? Увидел, что в квартире пару дней не зажигают свет, и решил поживиться чем бог пошлет?
— Вряд ли, — отверг мою догадку Полевичек. — Случайный любитель унес бы все, что плохо лежало. А этот ничего не взял, по крайней мере, на первый взгляд. Только перерыл все и побил посуду. Не хотите подъехать домой, убедиться лично?
— И пообщаться с вашими коллегами? Спасибо, не хочу. После того, как Петровский вынес свой ультиматум, у меня нет ни малейшего желания сталкиваться с милицией. Если хотите, Михаил Ильич, могу отправить туда кого-нибудь из друзей. Они не хуже меня определят, все ли на месте.
— Ладно, присылайте друзей, — вздохнув, согласился Полевичек. — Только им будет сложно объясняться с участковым.
— А вы позвоните ему, предупредите. Наврите, что я в отъезде.
— И опорочить свое честное имя? Спасибо, не хочу, — передразнил меня Михаил Ильич. — Я предпочитаю обходиться без вранья. Скажу, что у вас неотложные дела и вы никак не можете вырваться.
Я саркастически хмыкнула:
— Ну, если это, по-вашему, не вранье, дерзайте! — после чего пошла будить помощничков.
Один только Леша проснулся сразу, не призвав на мою голову ни единого проклятия. Остальные проклятия изрыгали, и весьма энергично, но проснулись окончательно, только когда я уже заканчивала объяснять Леше, в чем дело.
— Если уж тебе так приспичило свести нас в могилу, могла бы избрать более гуманный способ, — проворчал Марк, подтягивая к подбородку простыню. Выйди отсюда. Дай нам одеться.
Пока они приводили себя в порядок, я готовила кофе и думала. «Если домушник не охотился за материальными ценностями, что ему понадобилось? Не связано ли это вторжение с цепью событий, начавшихся в прошлую субботу, и если связано, то как?»
Леша уже сидел за столом и терпеливо ждал завтрака, а Марк входил на кухню, когда меня осенило: «Ключ!»
Марк подоспел как раз вовремя, чтобы подхватить кофейник и подставить стул.
— Вероника! — простонала я, пребольно стукнувшись седалищем о жесткую деревяшку.
— Что — Вероника? — рявкнул Марк. — Немедленно прекрати зеленеть! Вероника уже три дня как пропала, и до сих пор ты переносила мысль о ее исчезновении вполне стоически. Чем вызван этот внезапный прилив родственных чувств? Пробуждением на рассвете или нашествием вандалов, разоривших твое жилище?
— Это не вандалы, — тихо возразила я. — Это убийца.
Марк бухнул кофейник на стол, схватил меня за плечи и развернул к себе лицом.
— Что?! Убийца? За каким чертом его понесло в твою квартиру?
Я, наконец, справилась со слабостью и ответила почти нормальным голосом:
— Он охотится за ключом.
Пожалуй, настало время для признания. Я питаю к Марку тайную слабость, несмотря на его тиранские замашки, вечное ворчание и категорический отказ признать мои очевидные достоинства. Несмотря на его колючий сарказм и колоссальное напряжение, которое требуется, чтобы поддерживать с ним добрые отношения. И поверьте, оно того стоит! Найдется ли на всем белом свете другой человек, способный после трех часов сна, из которого его грубо вырвали на рассвете, мгновенно ухватить суть невразумительной речи? Кто еще, услышав вышеприведенную реплику, удержался бы от идиотского вопроса «За каким ключом?» или «Что ты имеешь в виду?»
— От сейфа? Где ты его прячешь? — сразу спросил Марк.
— Не скажу. Если вас похитят, вы, во всяком случае, с чистой совестью заверите преступника, что не имеете понятия, куда я его засунула.
— А если он нам не поверит? — забеспокоился Леша.
Хороший вопрос. Об этом я как-то не подумала.
— Чем это вы тут занимаетесь? — полюбопытствовал, вваливаясь на кухню, Прошка, обводя нашу троицу подозрительным взглядом. — Заговоры против меня строите?
— Вот именно! Обсуждаем, как бы навечно спихнуть на тебя мытье посуды, нашлась я.
— Я вам спихну! — оживился Прошка, но перехватил взгляд Марка и немедленно успокоился. — А если серьезно?
— Варвара думает, что к ней в квартиру влез убийца. За ключом от сейфа, — объяснил Леша.
Прошка не обманул моих ожиданий:
— За каким еще ключом? От какого еще сейфа?
— За стальным ключом от бронированного сейфа.
Мой исчерпывающий ответ его почему-то не удовлетворил.
— Кончай валять дурочку! — рассердился он. — Откуда у тебя ключ от бронированного сейфа? — Тут чело его прояснилось. — А-а, швейцарский сейф с миллионами Вероники! Постой! — Прошка снова нахмурился. — Ты хочешь сказать, что убийца его украл?
— Нет, не украл, потому что в квартире его не было. Но хотел украсть. А это значит, что теперь положение Вероники — хуже некуда.
— Почему «теперь»? По-твоему, начиная с субботы и до сегодняшнего дня она жила припеваючи?
— Нет, но она была в относительной безопасности. Убийца надеялся, что она сама отдаст ему ключ.
— Погоди, Варька, — остановил меня Леша. — Давай подождем Генриха, и ты объяснишь все еще раз и подробнее.
Генрих не заставил себя ждать. Мы расселись вокруг стола, налили себе по чашке кофе, и я приступила к объяснению.
— Знаете старинное народное средство для обретения мудрости? Удар по голове. Вот меня Полевичек и шандарахнул с утра пораньше. После его новости у меня в мозгах наступила полная ясность. Для полноты картины не хватает только имени второго, вернее — главного убийцы и кое-каких деталей. У меня получается, что автор и идеолог всего преступного замысла — кто-то из окружения Цыганкова.
Прошка, который, видимо, ждал бог знает каких откровений, был разочарован:
— Ну-у, это мы уже слышали!
— Слышали, — согласилась я. — Но раньше это была одна из версий, а теперь — единственная.
— Почему же?
— Потому что благодаря взломщику мы теперь точно знаем: мотив обоих убийств — деньги Вероники. Цыганков нацелился на них с самого начала, потому-то и увивался вокруг моей дурочки. Но потом Вероника сообщила своим приятелям, что отныне доступ к деньгам имею только я, и Роману стало ясно: добраться до них будет не так просто. Тогда он, вероятно, поделился с кем-то — для определенности назовем этого некто Макиавелли — поделился с Макиавелли своими трудностями. Тот сразу сообразил, что для достижения цели нужно устранить меня. Поначалу они испробовали простейший способ — несчастный случай. Убить меня открыто они не решались, потому что боялись спугнуть Веронику. Не было никакой гарантии, что после моего физического устранения она не убежит обратно в Америку.
— Она точно так же могла бы сбежать, если бы ты погибла в результате несчастного случая, — заметил Леша.
