— Если вы собираетесь что-то делать с ее телом — делайте это сейчас, — сказал Живоглот. — Мы не можем здесь долго оставаться, этот пепел прикончит нас всех.
— Я унесу ее, — предложил Арес.
— Газард, ты должен попрощаться с ней, — произнесла Люкса.
— Нет! — закричал малыш. — Нет! Вы не должны ее уносить! Я ее не отдам!
Разыгралась ужасная сцена: они с трудом оторвали Газарда от мертвой Талии. Долго он рыдал и цеплялся за нее, но потом Арес подхватил Талию и унес прочь, куда — Грегор не знал. Газард все не мог успокоиться, и Говарду пришлось силой влить в него снотворное, прямо в рот, разжав зубы, только после этого рыдания стихли.
Живоглот послал Аврору и Найк вперед, на поиски места с менее ядовитым воздухом. Когда летучие мыши улетели, Говард обнял Газарда и стал баюкать его на руках, как младенца.
— Знаешь, — сказал он тихонько, — я ведь тоже потерял свою летучую мышь. Ее звали Пандора.
— А что с ней случилось? — всхлипывая, спросил Газард.
— Мы плыли по Водному пути. Она полетела к маячившему впереди острову, и на нее напали плотоядные клещи. Они ее убили. Просто сожрали у нас на глазах, — рассказал Говард.
— И ты не мог ей помочь? — сочувственно произнес Газард.
— Нет. Я очень хотел. Даже когда ее уже не было в живых — я все еще рвался ей на помощь. Но я ничего не мог сделать. — Говард помолчал и после паузы добавил: — Совсем ничего. Я мог только оплакать ее — как ты сейчас оплакиваешь Талию.
— А какая она была?
— Забавная. Веселая. И любопытная. Она всегда и везде была первой, когда что-нибудь происходило, во все совала свой нос. И очень любила есть ракушки, — с улыбкой ответил Говард. — Особенно те, которые побольше.
Грегор вспомнил скользкое содержимое ракушек, которых Говард упорно считал деликатесом, и подумал, что, возможно, такое его к ним пристрастие объясняется как раз любовью Пандоры к этому специфическому кушанью.
— Но ты больше ее не оплакиваешь, — заметил Газард.
— Да, не оплакиваю, — согласился Говард. — Но храню память о ней в своей душе.
— В моей душе уже осталось так мало места! — посетовал Газард. — Там уже столько народу… Но все равно там найдется место для Талии — она ведь была совсем маленькой, — и с этими словами он погрузился в сон.
У Грегора защемило сердце от жалости к малышу: сколько же потерь пришлось ему пережить за его короткую жизнь… Он простился с мамой, папой, любимым ящером по имени Гребешок… и вот теперь Талия.
Они все молчали — боялись побеспокоить спящего Газарда, из мира спокойных снов вернуть его в пугающую жестокую реальность.
Наконец Живоглот негромко сказал Грегору:
— Хорошо хоть ты появился. А то мы уж думали, тебе конец.
— Да нет, я в порядке, — махнул рукой Грегор. — А что вообще случилось?
— Да кто его знает! Ты вдруг отключился и упал. Правда, у тебя хватило ума выпустить из рук сестру и посадить ее на голову летучей мыши, — ответил Живоглот. — Арес все порывался за тобой вернуться, но мы понятия не имели, где ты можешь быть, и потом этот проклятый пепел — он засыпал все вокруг…
— Я в порядке, — повторил Грегор, хотя на самом деле сегодня был худший день в его жизни.
Вернулись Аврора и Найк — они обнаружили туннель, который вел к выходу, на свежий воздух. Все начали рассаживаться, все, кроме Живоглота, который сказал, что будет дожидаться Ареса, а потом вместе с Аресом догонит остальных.
Чем выше они летели, тем чище становился воздух. Наконец они вылетели из туннеля и оказались возле скалы, похожей на колонну, — с плоской вершиной и отвесными склонами. Здесь воздух был совсем чистым, а из трещины в скале текла свежайшая, очень холодная вода, которая отвесно падала вниз и исчезала где-то в самом низу, в путанице тонких виноградных лоз.
— Мы снова в джунглях, — догадался Грегор.
— Да, здесь кончается Огненная земля, — кивнул Говард.
Они по очереди жадно, большими глотками пили кристально чистую воду и умывались, смывая с кожи пыль и пепел. Босоножка заявила, что хочет кушать, и Говард отдал ей последний кусочек черствого хлеба. Она сгрызла его, потом свернулась калачиком на одеяле возле спящего Газарда — и тоже уснула. Картик все еще находился в состоянии прострации, он вроде бы спал и в то же время не спал — часто садился, блуждающим взглядом осматривал все вокруг, попискивал — и снова падал на землю.
Остальным было не до сна и не до разговоров. Они просто сидели кружком, смотрели кто на фонарик, кто на джунгли. Грегор с тревогой смотрел на Люксу, которая сидела, устремив взгляд на бивший из скалы источник.
Люкса выглядела какой-то слишком спокойной. Ненормально спокойной.
Примерно через час прилетел Арес, на котором восседал Живоглот.
— Куда ты ее отнес? — спросил Говард негромко.
— Обратно к королеве, — ответил Арес. — Там она будет лежать вместе с зубастиками, и ей не будет так одиноко. Лава скоро похоронит их — там уже наполовину все ею залито.
— Да. Мортосу мало было убить их, — сказал Живоглот. — Он хочет, чтобы они исчезли совсем, без следа. Как в той песенке, о которой талдычит наземный.
— Ты имеешь в виду пророчество? — уточнил Грегор.
— Раз уж это пророчество — нужно дать ему какое-то название, — произнесла Аврора.
— Я уже придумала, — несмело вмешалась Найк. — Но не знаю, понравится ли вам. Про себя я называю его Тайным пророчеством.
— Что ж, отличное название, — кивнула Аврора, — ведь нас сюда привели тайные знаки.
— Да и само оно засекречено, — согласился Говард. — Кому в голову могло прийти, что детская песенка — это на самом деле пророчество!
— Мы, кстати, не закончили, — подал голос Живоглот. — Первая часть нам теперь ясна, я полагаю. Мы знаем, кто эта королева, знаем про зубастиков. А что говорится в следующей части?
Люкса прочла наизусть последний куплет. Без музыки это были просто стишки. И звучали они туманно.
Вот и гости на пороге, раз и два и пять.
Надо их скорей с дороги угощать.
На кусочки режь скорее, раз и два и шесть,
А кой-кому горяченького надо бы поесть.
Мама и папа,
Сестра и братишка,
Спят крепким сном все зубастики-мышки.
Может быть, даже уснут навсегда.
Больше не встретишь ты их никогда.
— Думаю, первый вопрос, который у всех возник: кто эти гости? — сказал Говард.
— Ну, если речь идет о Регалии, а я уверен, что именно ее называет Сандвич «порогом», то, учитывая все обстоятельства, гости — это те, кому ее высочество не так давно объявила войну, — заявил Живоглот.
— Грызуны, — произнесла Люкса. — И мы встретим их как положено — как раньше.
