— Нелегкая неделя.
Ребус побрел в направлении обеденного стола.
— Алкоголь — жуткая вещь.
— Может, и жуткая, но я говорил о работе.
— Вот как? Извини. — Он отвернулся от стола и направился к раковине… к плите… остановился у холодильника. Кемп оставил картонку с молоком на холодильнике, рядом с чайником. — Я бы его убрал, — сказал он, поднимая картонку. Он открыл дверцу. — Смотри-ка, у тебя там уже есть молоко. И вроде свежее, а? Можно было мне и не ходить в магазин.
Он поставил новую картонку рядом со старой, захлопнул дверцу и вернулся к подлокотнику дивана. Кемп попытался изобразить что-то вроде усмешки:
— Для понедельника вы достаточно наблюдательны.
— Но если нужно, я могу быть и слепым. Так что ты спрятал от дядюшки Ребуса, Крис? Или тебе нужно было время проверить, что прятать нечего? Немного наркоты? Что-то в этом роде? Какую-то историю, над которой ты работаешь… Засиделся допоздна? Что-то такое, о чем я должен знать? Расскажешь?
— Бросьте, инспектор. Не забудьте, что это я оказываю вам услугу.
— Ты должен освежить мою память.
— Вы просили меня узнать, что удастся, об этой истории с борделем, о том, откуда газетчики прознали про операцию.
— Но ты так мне ничего и не сообщил, Крис.
— У меня не было времени.
— И сейчас его у тебя нет. Ты не забыл, у тебя встреча назначена на три часа. Так что лучше расскажи, что тебе известно, и я не буду тебя задерживать. — Ребус соскользнул с подлокотника и расположился на диване. Через то, что осталось от узорчатой обивки, он задницей почувствовал пружины.
— Видите ли, — сказал Кемп, выпрямившись на стуле, — впечатление такое, будто кто-то нарочно слил информацию. Все газеты считали, что получают эксклюзив. А потом, когда все там встретились, то поняли, что их обвели вокруг пальца.
— Что ты хочешь сказать?
— Что, если бы открылась какая-то история, они были бы вынуждены ее напечатать. Если бы не напечатали они, то это сделали бы их конкуренты…
— Редакторы начали бы спрашивать, почему они не опубликовали сенсацию.
— Именно. Так что тот, кто все это подстроил, гарантировал максимально широкое освещение это случая в прессе.
— Но так кто же это подстроил?
Кемп отрицательно покачал головой:
— Никто не знает. Все было сделано анонимно. В четверг был телефонный звонок во все новостные службы. Полиция собирается совершить рейд на бордель в Эдинбурге в ночь с пятницы на субботу… Адрес — пожалуйста… Если прибудете около полуночи, вам гарантирована встреча с членом парламента, которого там застукают.
— Это сказал звонивший?
— Если точно, то сказал он вот что: «По крайней мере там застанут одного члена парламента».
— Но имени не назвал?
— Да этого и не нужно было. Члены королевской семьи, парламентарии, актеры, певцы… Стоит любой газете получить малейший намек на скандал с их участием, они тут же летят, как ночные бабочки на огонек. Я тут, кажется, напутал с метафорами, но вы поняли суть.
— Да, Крис, суть я понял. И что ты об этом думаешь?
— Похоже, Джека подставили — кто-то хочет его свалить. Но обратите внимание: звонивший не назвал его имени.
— Это не имеет значения…
— Да, не имеет.
Ребус терзал свой мозг. Если бы он не полулежал на диване, то мог бы сказать, что соображает на ходу. Вообще-то, он спорил сам с собой. Спорил о том, оказывать или нет Грегору Джеку громадную услугу. Аргументы против: он ничем не обязан Грегору Джеку и должен сохранять объективность — разве не об этом ему говорил Лодердейл? Аргументы за (всего один аргумент): это можно рассматривать не как услугу Джеку, он просто выведет на чистую воду ту крысу, что его подставила. Он принял решение.
— Крис, я хочу сказать тебе кое-что…
Кемп почувствовал, что тут пахнет чем-то горячим.
— От названного источника?
— Боюсь, что нет.
— Но хоть достоверное?
— О да, достоверность я тебе гарантирую.
— Давайте. Я слушаю.
Последняя возможность дать задний ход. Нет, не будет он давать задний ход.
— Я могу тебе сказать, почему Грегор оказался в борделе.
— И почему же?
— Сначала я хочу узнать кое-что. Ты от меня ничего не утаиваешь?
Кемп пожал плечами:
— По-моему, нет.
Но Ребус не поверил. Правда, у Кемпа не было никаких резонов вообще что-либо говорить Ребусу. А Ребус собирался сказать ему только то, что хотел сказать. Полминуты они просидели в молчании — не друзья и не враги, скорее они напоминали солдат, которые вылезли из траншей на Рождество, чтобы попинать мяч с противником.[41]Ребус вспомнил: он знает кое-что, интересующее Кемпа, — откуда у Рональда Стила его прозвище…
— Ну, — сказал Кемп, — так почему он там оказался?
— Потому что кто-то сказал ему, что там работает его сестра.
У Кемпа вытянулись губы.
— Она проститутка, — пояснил Ребус. — Кто-то неназвавшийся позвонил ему и сказал об этом. И он отправился туда.
— Очень глупо с его стороны.
— Согласен.
— И она действительно оказалась там?
— Да. Она называет себя Гейл Кроули.
— Вы уверены?
— Уверен. Я только что с ней общался. Она все еще в Эдинбурге, продолжает работать.
Кемп говорил ровным голосом, но глаза его зажглись:
— Вы понимаете, что это сенсация?
Ребус пожал плечами, ничего не говоря.
— И вы хотите, чтобы я об этом написал?
Снова пожатие плечами.
— Зачем?
Ребус разглядывал пустую кружку у себя в руке. Зачем? Затем, что, когда об этом станет известно, можно будет считать, что план анонима провалился, по крайней мере пошел по другому сценарию. А в этом случае он обязательно попробует что-нибудь еще. Но если попробует, Ребус будет наготове…
Кемп кивнул:
— Хорошо, спасибо. Я подумаю.
Ребус тоже кивнул. Он уже жалел о решении поделиться информацией с Кемпом. Кемп был журналистом, которому еще предстояло сделать себе имя. Никто не мог знать, что он приплетет к этой истории. Можно ее повернуть так, что Джек будет выглядеть добрым самаритянином, а можно — что подлецом.
— Ну а пока мне нужно принять ванну, чтобы успеть на эту встречу, — сказал Кемп, поднимаясь с кресла.
