— Хорошо, — сказал Ребус, тоже вставая и ставя кружку в мойку. — Спасибо за кофе.
— Спасибо за молоко.
— Ну, счастливо. До встречи, Крис.
Он пошел к двери, ступая так, чтобы половицы не скрипели под ногами, потом оглянулся и увидел, что Кемп исчез в ванной. Раздался плеск воды. Ребус тихонько перевел защелку в нейтральное положение, зафиксировал, потом открыл дверь, вышел и громко захлопнул ее за собой. Он постоял на лестнице, придерживая дверь, чтобы она не открылась. В двери был глазок, но Ребус стоял, прижавшись к стене. Ничего, если Кемп подойдет к двери, он так и так увидит, что защелка сдвинута… Прошла минута. Никто к двери не подошел. Повезло ему еще и в том, что на лестницу не вышел никто из соседей. Не хотелось бы объяснять, что это он тут делает, зачем стоит у стены и держит дверную ручку.
По прошествии двух минут он присел, открыл крышку почтового окошка на двери, заглянул через щель. Дверь ванной была чуть приоткрыта. Вода продолжала течь, но он слышал, как Кемп напевает что-то себе под нос, потом с ахами и охами погружается в ванну. Вода продолжала течь, создавая шум, который ему и был нужен. Он осторожно открыл дверь, проскользнул внутрь, закрыл дверь, подпер ее книжкой, которую снял с верхушки одной из стопок. Оставшиеся книги, казалось, вот-вот рухнут, но удержались на месте. Ребус с облегчением вздохнул и осторожно пошел по коридору мимо двери. Вода из крана продолжала течь… Кемп продолжал напевать. Пока все было легко. Выйти будет труднее, если он ничего не придумает.
Он пересек гостиную, рассмотрел, что лежит на столе. Папки ни о чем не говорили. Никаких признаков «большой сенсации», над которой работал бы Кемп. Компьютерные дискеты были помечены номерами — тут ничего не понять. Ничего интересного и в открытом ящике. Он снова повернулся к столу. Никаких записок, подсунутых под чистые листы. Он просмотрел стопку пластинок рядом с аппаратурой, но между ними тоже не было никаких записок. Под диваном… нет. Шкафы… ящики… нет. Черт побери! Он подошел к большой металлической плите. Сзади за тремя или четырьмя горшками с растениями стоял уродливый сувенир — приз, полученный Кемпом как лучшим молодым журналистом года. Спереди на плите стояли декоративные шкатулки. Он открыл одну — значок активиста Компании за ядерное разоружение, пара сережек с символом Африканского национального конгресса. В другой шкатулке значок с надписью «Свободу Нельсону Манделе» и кольцо вроде бы из слоновой кости. Явно побрякушки его подруги. А в третьей шкатулке? Маленький целлофановой пакетик наркоты. Вряд ли этого количества достаточно, чтобы привлечь к ответственности, — максимум четвертушка. Это и спешил спрятать Кемп? Ребус подумал, что судебный приговор вряд ли был бы полезен для имиджа «политически активного журналиста». Неловко вести публицистический огонь по общественно значимым фигурам после отсидки по статье за хранение наркотиков.
Ну его к черту. Помимо всего, ему теперь нужно незамеченным выбраться из квартиры. Краны уже были выключены. Теперь шум его не прикроет… Он сел на корточки возле плиты, задумался. Пожалуй, самая беззастенчивая ложь будет лучше всего. Прошествовать мимо, сказав, что вернулся за оставленными ключами… Да, конечно, так Кемп на это и купится. С таким же успехом можно ставить миллион на то, что «Коуденбит» сделает дубль: возьмет и чемпионат, и кубок.
Он вдруг поймал себя на том, что смотрит на дверцу духовки. На плите стоял горшок с паучником, два листка которого защемило дверцей. Господи боже, не могло у него это быть, ведь не могло? И тогда он открыл дверцу, освобождая листья. Внутри он увидел книги. Старые книги в твердом переплете. Он взял одну, посмотрел на корешок.
Ну и ну. Его вело Провидение, будто он Джон Нокс.[42]
* * *
Дверь ванной распахнулась.
— Господи боже!
Крис Кемп лежал в воде, выставив на поверхность одну лишь голову. Он вскочил как ошпаренный. Ребус подошел к унитазу, опустил крышку и устроился поудобней.
— Продолжай, Крис, не обращай на меня внимания. Я просто хотел попросить у тебя на время пару книжек, только и всего. — Он похлопал по стопке. Они, все семь штук, лежали у него на коленях. — Люблю хорошие книги.
Кемп залился краской.
— Где ваш ордер на обыск?
Ребус напустил на себя удивленный вид:
— Ордер на обыск? На кой хрен мне ордер на обыск? Я просто беру у тебя почитать несколько книг, и всё. Я подумал — покажу их моему старому другу профессору Костелло. Ты ведь его знаешь, профессора Костелло? Он тут живет недалеко. Не думал, что ты будешь возражать, если я их у тебя позаимствую… Но если ты настаиваешь на ордере…
— Идите в жопу.
— Ты, сынок, с языком-то поосторожнее, — укоризненно сказал Ребус. — Не забывай о своей журналистской профессии. Ты ведь защитник нашего языка. Так что уж не обесценивай его. А себя можешь обесценивать сколько твоей душе угодно.
— Вы же хотели, чтобы я оказал вам услугу.
— Что? Ты имеешь в виду историю о Джеке и его сестре? — Ребус пожал плечами. — Я считал, что это я оказываю тебе услугу. Я знаю бойких молодых журналистов, которые за такую историю еще бы и приплатили…
— Чего вы хотите?
Ребус сел ровнее.
— Откуда они у тебя, Крис?
— Книги? — Кемп провел пальцами по мокрым волосам. — Это книги моей подружки. Насколько я знаю, она взяла их в университетской библиотеке…
Ребус кивнул:
— Очень убедительно. Вряд ли такая история поможет тебе уйти от ответственности, но звучит убедительно. Для начала она не объясняет, почему ты их спрятал, когда узнал, что я иду к тебе в гости.
— Спрятал? Я не понимаю, о чем это вы говорите?
Ребус хохотнул:
— Отлично, Крис, отлично. Вот он я, который думал, дай-ка окажу ему услугу. Еще одну услугу, я бы сказал…
— Какую услугу?
Ребус опять хлопнул по стопке книг:
— Верну книги их настоящему хозяину так, чтобы никто не стал задаваться вопросом, где они были все это время.
Кемп обдумал эти слова.
— В обмен на что?
— На то, что ты утаиваешь от меня. Я знаю, тебе что-то известно. Или ты думаешь, что известно. Я просто хочу помочь тебе исполнить свой долг.
— Мой долг?
— Помощь полиции — вот твой долг, Крис.
— А ваш долг — шарить в чужих вещах без разрешения.
Ребус не стал утруждать себя ответом. Ему нужно было обдумать ситуацию. Теперь, когда книги у него, и журналист у него в кармане. Никуда не денется — можно им пользоваться по собственному усмотрению…
Кемп вздохнул:
— Вода остывает. Не возражаете, если я вылезу?
