Потом оставались неясности с днем недели — средой. Опросили всех: где они находились в ту среду утром, днем. Кое-кто отвечал довольно уклончиво. Если на то пошло, то алиби у Грегора Джека было куда более убедительным, чем у остальных. Стил, например, не очень уверенно говорил о том, где был утром. Его помощница Ванесса в тот день не пришла в магазин, а Стил не мог вспомнить, был ли он там или нет. В его ежедневнике тоже не нашлось никаких записей, которые помогли бы ему освежить память. Джейми Килпатрик с похмелья отсыпался весь день — ни посетителей, ни телефонных звонков. Джулиан Каймер «творил» в своей студии. Рэб Киннаул тоже что-то мямлил. Говорил про какие-то встречи, но не помнил с кем. Он обещал проверить, но на это потребуется время…
Время — вот чего не было у Ребуса. Ему тоже нужны были все друзья, каких он мог собрать. На эту минуту он отсеял двух подозреваемых: Тома Понда, который находился за границей, и Эндрю Макмиллана, который сидел в Датиле. С Пондом была морока. Он еще не вернулся из Штатов. Конечно, с ним поговорили по телефону, и он знал о случившемся, но с него еще не сняли отпечатки пальцев.
Со всех, кто, возможно, бывал в «Гнезде глухаря» сняли или уже снимали. Делали это, как заверили всех, исключительно, чтобы их отсеять. Следствию важно было знать, не побывал ли в доме кто-то посторонний, чьи отпечатки не совпадают с отпечатками круга друзей. Это была занудная процедура, сбор и сопоставление ничтожных фактов и ничтожных чисел. Но именно так и расследуются дела об убийстве. Ясное дело, работать легче, если найдено место преступления. Ребус почти не сомневался в том, что Элизабет Джек убили или тяжело ранили на площадке перед будкой. Может быть, Алек Корби что-то видел, но решил утаить? Может быть, он знал что-то, даже не подозревая, что знает? Может быть, это просто не кажется ему важным. А если Лиз Джек сказала что-то Эндрю Макмиллану, а тот даже не подозревает, что эти слова — ключ к разгадке? Господи боже, Макмиллан даже не знает еще, что она погибла. Как бы он прореагировал, скажи ему Ребус об этом? Может быть, в его памяти и вспыхнуло бы что-нибудь. С другой стороны, этакая новость могла бы вызвать иную реакцию. И потом, можно ли вообще доверять его словам? Ведь он мог, как и Гейл Кроули, по каким-то причинам ненавидеть Грегора Джека. Как и все остальные…
Кто такой Грегор Джек на самом деле? Оклеветанный святой или мерзавец? Он не отвечал на письма Макмиллана; он пытался отделаться от сестры, чтобы та не запятнала его репутацию, и он стеснялся своей жены. Были ли его друзья на самом деле друзьями? Или они были настоящей стаей. В стаю сбиваются волки. В стаю сбиваются одичавшие собаки. Ребус вспомнил, что ему все еще нужно найти Криса Кемпа. Может быть, он цепляется за соломинку, хотя лично ему казалось, что это соломинки цепляются за него…
* * *
А если уж речь о цеплянии, то к списку злосчастий с его машиной добавился и еще один пункт — сцепление. Когда он включал первую передачу, собираясь тронуться, раздался неприятный вой и скрежет. Однако машина вела себя не так уж и плохо (исключая дворники, которые снова стало заедать). Она ведь только что довезла его на север и обратно и даже не пикнула. Но это, напротив, беспокоило Ребуса еще сильнее. Ремиссия неизлечимого больного, последний проблеск жизни, после которого — только подключение к системам искусственного жизнеобеспечения.
Пожалуй, в следующий раз он поедет автобусом. В конечном счете Крис Кемп жил всего в четверти часа езды от Грейт-Лондон-роуд. Женщина в справочном раздраженным голосом в один миг сообщила ему адрес. А спросил он об адресе, когда ему сказали, что у Кемпа сегодня выходной. Она для начала дала ему домашний телефон журналиста, а Ребус, увидев три первые цифры, обозначавшие территориальный код, спросил адрес.
— Вы с таким же успехом могли посмотреть в адресной книге, — сказал она, прежде чем отключиться.
— И вам спасибо, — проговорил он в онемевшую трубку.
Квартира оказалась на втором этаже. Он нажал на кнопку домофона, постоял в ожидании. Ожидание затягивалось. Нужно было сначала позвонить, Джон. Потом щелкнуло. А после щелчка:
— Да?
Голос был сонный. Ребус посмотрел на часы. Без четверти два.
— Я что, тебя разбудил? Крис, извини, бога ради.
— Кто это?
— Джон Ребус. Надевай брюки, я принес пинту и пирог.
Стон.
— Который час?
— Почти два.
— Боже… Ни слова про алкоголь. Мне нужен кофе. На углу магазин — принесите немного молока, а я пока поставлю воду.
— Я мигом.
Домофон щелкнул и замолчал. Ребус вернулся с молоком и снова нажал на кнопку домофона. С другой стороны раздалось громкое жужжание, и он, толкнув дверь, вошел на тускло освещенную лестницу. Добравшись до третьего этажа, он дышал как паровоз и тут вспомнил, почему любит жить в подвале у Пейшенс. Дверь в квартиру Кемпа была приоткрыта. Под именем Кемпа к двери клейкой лентой была приклеена карточка с еще одним именем: «В. Кристи». Наверно, подружка, подумал Ребус. У стены в коридоре стояло велосипедное колесо без покрышки. Тут же были книги — десятки книг в неустойчивых высоких стопках. Он прошел мимо них на цыпочках.
— Молочник пришел! — крикнул он.
— Проходите.
Гостиная была в конце коридора — большая комната, где почти не осталось свободного места. Кемп, одетый в несвежую футболку и еще более несвежие джинсы, провел пятерней по волосам.
— Доброе утро, инспектор. Вовремя вы. В три часа мне нужно встретиться кое с кем.
— Намек понял. Вот, ехал мимо и…
Кемп смерил его недоверчивым взглядом, потом принялся отмывать кромки двух кружек, что потребовало немалых усилий. Комната служила и гостиной, и кухней. В камин была встроена старая кухонная плита, которая теперь использовалась как выставочный столик для растений в горшках и декоративных шкатулок. Плита, на которой готовили, — заляпанная жиром электрическая штуковина, — стояла рядом с мойкой. На обеденном столе — процессор, пачки бумаги, папки. Рядом со столом — зеленый металлический шкаф-картотека высотой в четыре ящика, один из которых — внизу, с новыми папками — открыт. Все свободное место на полу завалено кипами журналов и газет, но нашлось место и для дивана, одного кресла, телевизора, видео— и стереоаппаратуры.
— Уютненько, — сказал Ребус.
Он и в самом деле так думал. Но Кемп посмотрел на него и скорчил гримасу.
— Я сегодня должен навести тут порядок.
— Удачи.
Кемп положил кофе в кружки, потом плеснул молока. Чайник закипел и выключился, Кемп разлил кипяток.
— Сахару?
— Нет, спасибо. — Ребус устроился на подлокотнике дивана, словно говоря: не волнуйся, долго я тебя не задержу. Он взял кружку, кивком поблагодарив Кемпа, а тот упал в кресло и глотнул кофе. Лицо у него сморщилось — кофе был горячий.
— Господи, — выдохнул он.
— Нелегкая ночь?
