– Повезло, что на броне сидели, как за Речкой. – Речь его была невнятной. Чувствовалось, что он сам себя не слышит. – А экипаж того…
Транспортная «вертушка» появилась через бесконечных десять минут и сняла с дороги всю группу…
А дальше завертелось… Седьмого января Андрей был доставлен в госпиталь Бурденко. И опять попал в чуткие, добрые руки Оленьки…
И кому умирать молодым.
Мой порядковый номер на рукаве.
Пожелай мне удачи в бою.
10 января 1991 г.Возвращение
– Привет, Амазонка, – прохрипел еле слышно Филин.
Андрей уже понял, что он опять попал в Москву в госпиталь Бурденко. Понял, но не вспомнил. Сейчас он вообще мало что помнил. Боль была не острой, а какой-то притупившейся. Казалось, что его организм уже смирился с ее присутствием, как с назойливым незваным гостем, и теперь старается на этого гостя не обращать внимания…
Ольга спала. Она сидела около кровати Андрея, облокотившись локтями на тумбочку, спала, подперев кулачками щеки. За ее спиной в окне темнела ночь и кружились снежинки. В палате, над головой Филина, где-то на стене горел маленький ночник, бросая неверный свет на милое и такое родное лицо.
Андрей попытался сообразить, откуда же в его теле брал начало ручеек боли, который растекался по всему организму мощной полноводной рекой. Кажется, это была нога, пострадавшая два года назад. Андрей пошевелил ею и получил мощный удар боли. Она, сволочь, колючим стальным обручем вдруг сжала грудь и запульсировала где-то внутри головы.
– Ухм-м-м! – застонал Андрей.
И Ольга открыла глаза.
– Андрюша! – прошептала она.
– Привет, Амазонка, – скрипнув зубами, прохрипел Андрей, не узнавая собственного голоса.
– Андрюшенька! – По ее щекам катились огромные горошины слез.
– Сырость развела, а еще медсестричка называется. Ольга, ты медвнучка, а не сестричка.
– Молчи, Андрюша, молчи. Тебе сейчас даже разговаривать нельзя!
Перед глазами все плыло, подрагивая, как дрожит раскаленный солнцем воздух. Язык, огромный и сухой, казался абсолютно чужим. И слабость…
– Я посплю немного. – Он говорил как пьяница, выпивший не меньше бутылки водки. – Что-то очень спать хочется. Ладно?
– Спи, родной! Спи, Андрюшенька! – Ольга вытирала ладошками мокрые щеки, а Андрей увидел, что она успела нажать на кнопку вызова врача. – Я только врачу скажу несколько слов, и все, а ты отдыхай.
Где-то тихонечко скрипнула дверь, и совсем рядом раздался тихий мужской голос:
– Ты меня вызывала, Ольга?
– Он вышел! Даже говорил немного! – Казалось, что она кричала шепотом.
– Ух ты! Живучий твой офицер!
В поле зрения Андрея плавно вплыла фигура мужчины в белом халате. Он подошел к Андрею и стал разглядывать его лицо:
– Как дела, спецназ? – Глаза доктора улыбались.
– Нечто среднее между «э» и «очень "э". – Сил не осталось даже на то, чтобы держать глаза открытыми.
– Да уж, немудрено. – Андрей услышал задумчивый голос, словно сквозь вату. – Ты, Ольга, теперь от него не отходи! Видишь, как все повернулось?! Не ожидал никто, я-то так точно не ожидал. Крепкий организм оказался, что и говорить! Его теперь нужно будет лечить упорно, со всем твоим старанием…
– Я его вылечу, Николай Сергеевич! Не в первый раз. Правда, в таком виде он сюда еще не попадал.
– Да, помню. Он у нас уже в третий раз, кажется? А состояние, что и говорить, такое, словно по нему танк проехал. Хорошо, что в сознание пришел, – теперь вылечим. И на пенсию…
– Вы станете его врагом… Он солдафон – без армии не сможет.
– У него нет выбора – абсолютно здоровым его после такой встряски уже не сделать, а при его специфике в армии это значит, что в первом же переплете он останется без головы. Ничего, и на "гражданке" мужики находят себе дело.
– Ему будет сложно, он же…
Сон, словно борец, схватил Андрея в жестокий захват и бросил в вату забытья, не давая дослушать. Да в общем-то Андрей не сильно и стремился. Он просто устал бороться со сном и слабостью. Его организм, дитя природы, нуждался в отдыхе. От всего…
12 января 1991 г.Поручик
«…Поизносился ты, братец-кролик, и на этот раз, наверное, точно спишут. А жаль!..»
Андрей рассматривал себя, или, вернее, бинты на своем теле и желал только одного: побыстрее подняться на ноги. Поздний вечер. Прошло уже десять минут с того времени, когда он открыл глаза, рывком выпадая из сна. Андрей чувствовал, что сон пошел на пользу, но сил не было. Андрей смотрел на Ольгу, читавшую какую-то толстенную книгу.
– Оля, – позвал он тихо.
– Андрюшенька! – она подпрыгнула на стуле. – Проснулся? Как себя чувствуешь?
– Еще не понял. Ты рассказала бы мне лучше, что это за мумию из меня сделали.
– Все будет хорошо.
– Ну, это я знаю! Давай, Амазонка, колись, что со мной и как. А то я сам не в состоянии пока понять.
– Зачем тебе?
– Хочу понять свои возможности. Давай не томи.
– Ну ладно. Сломана нога в бедре, рука в двух местах и еще два ребра.
– Пулевых, осколочных?
– Нет. Этого нет, слава богу.
– А с головой что? Что это за чалма? И почему я ничего не помню?
– Ты это… У тебя контузия была. Тяжелая…
– Ну и что? Подумаешь! В первый раз, что ли?!
– В первый…
– Не тяни, Ольга! Чай, не с красной девицей говоришь!
– Ну ладно, не сердись. Ребята твои рассказали, что тот БТР, на котором ты ехал, подорвался на фугасе. Тебя так волной отбросило, что летел метров двадцать. Прямо на камни! Отсюда и переломы.
– А голова?
– Ты был в коме, Андрюша. Больше четырех суток. Знаешь, что такое кома?
– Знаю… Значит, все, спишут?
– Спишут, родной. Если честно, то уже списали… Твой полковник приходил… Так что ты отсюда поедешь на «гражданку».
