не видит, кроме себя. Никто не думает ни о ком, кроме себя. О Боже, я даже боюсь начать говорить о моей жене — я не знаю, зачем встаю по утрам с постели. Должно быть, этот придурок забыл, для чего существуют сигналы поворота. Я чуть было не въехал в этого самодовольного ублюдка и его блестящий новый BMW!”
Джонни просто излучал гнев вокруг себя. Он ненавидел водителя, который подрезал его на дороге, всех других водителей, свою жену, коллег, соседей, правительство и, наконец (к счастью, в последнюю очередь), своего “слишком дорогого психотерапевта”, который всегда притворяется “о-о-о-очень сочувствующим”
Джонни был представителем подтипа борьбы-уступки. Обычно он в основном уступал. За два года нашей совместной работы я никогда не видел его таким разъяренным и был совершенно ошеломлен. Я попытался проявить эмпатическую позицию, хотя и понимал, что он испытывал эмоциональную регрессию.
Я подтолкнул его к дальнейшей вентиляции, предложив наносить по подушке удары теннисной ракеткой. (Это классическая техника высвобождения гнева без вреда для здоровья.) Джонни бил ее так, как будто от этого зависела его жизнь.
Когда это избиение прекратилось, я попросил его закрыть глаза. Затем я предложил ему спросить себя, имеет ли его чувство гнева след в прошлом. Через мгновение он сказал: “Я так зол. Я не хочу прямо сейчас делать то, о чем вы просите. И это странно, потому что я знаю, что вы исследуете мои отношения с отцом, но я продолжаю думать о своей матери. Она была такая тряпка! Она никогда не была плохим водителем, как тот мудак на BMW, и она не выходила из себя, как отец при разговоре со мной, но я чувствую такую злость на нее за то, что она терпела его все эти годы и никогда не заступалась за меня, не защищала меня. Печально, что мне достался такой отец, но еще более несправедливо, что мне досталась такая мать”.
Джонни провел еще один раунд с теннисной ракеткой: “Я думал, что матери запрограммированы заступаться за своих детей! Вы знаете, такая мать — настоящее дерьмо. Это так несправедливо... это так чудовищно несправедливо. Я просто хотел вытащить ее из того оцепенения, в котором она всегда пребывала. Просто вложить в нее хоть какие-то долбаные чувства!”
А потом пришли слезы. Вскоре после того, как они утихли, пришло прозрение. Это заставило его смеяться. По-настоящему. Это был смех облегчения, которое приходит, когда мы, наконец, понимаем, почему что-то беспокоило нас. Он сказал: “Вы знаете, это звучит довольно надуманно — как все эти психологические штучки, которые я так ненавижу, но эта чертова несправедливость жизни меня просто бесит. Знать, что тебе досталась пиковая дама — самая несчастливая карта. Это несчастье — быть тем единственным из толпы, на кого покакал голубь. Это проклятая удача — получить таких придурков из всей колоды родителей. Это чертовски несправедливо! Долбаная, чудовищная несправедливость в виде папы и мамы!
И этот придурок на автостраде, меняющий полосу движения без сигнала поворота, тоже несправедлив. Это означает, что если бы я его не заметил, то мог бы попасть в серьезную аварию. Но если честно, в действительности все было не так уж плохо. У меня было достаточно времени, чтобы среагировать, и я сам был бы паршивым водителем, если бы не смог.
Но я имею в виду, что это было довольно опасно. Однако это ничто по сравнению с жизнью в моем родительском доме. Тогда это была неподдельная, настоящая опасность. Я думаю, моя ярость была вызвана тем, как несправедливо со мной обошлась жизнь, что мне пришлось расти в семье, которую и семьей-то назвать сложно”.
Ярость на дороге и раздражение, которое мы испытываем по отношению к другим водителям, являются обычным переносом эмоций внешнего критика. Став более осознанными к фрустрациям от вождения или других повседневных неприятностей, мы можем рассмотреть основание этого айсберга старого невыраженного гнева и боли, о которых нам напоминает наш внешний критик.
Я призываю вас поэкспериментировать с этим в следующий раз, когда вы будете чрезмерно сердиться на какого-то водителя за относительно незначительную ошибку вождения. Вы можете спросить себя: “Какую ситуацию или чувство это напоминает мне?” В следующей главе мы будем более глубоко исследовать процессы горевания о старых ранах, которые обнаруживаем, когда достигаем глубин наших эмоциональных регрессий.
ГЛАВА 11 ГОРЕВАНИЕ
Горевание – незаменимый инструмент для устранения подавляющих чувств, возникающих во время эмоциональных регрессий. Кроме того, горевание является ключевым процессом проработки множества утрат, появляющихся в результате воспитания в семье, продуцирующей кПТСР.
Мы горюем о потерях нашего детства, потому что они подобны смерти важных частей нас самих. Эффективное горевание возвращает эти части назад к жизни. В этой главе мы опишем процесс исцеления, достигаемый с помощью четырех процессов горевания: гнева, плача, словесной вентиляции и чувствования.
Обнаружив, что плач или гнев вам недоступны, неэффективны или после них вы чувствуете себя хуже, работу по восстановлению следует сосредоточить на деконструкции и сокращении вашего внутреннего критика.
Горевание расширяет инсайт и понимание
И я увидел горе, пьющее чашу печали, и окликнул его:
“А ведь сладко?”
“Ты поймал меня”, — ответило горе,
“И разрушил мою торговлю.
Как же торговать печалью, когда она — благословение?”
— Руми
Инсайта, каким бы он ни было важным, недостаточно для достижения глубинного восстановления. Никакие интенции или озарения не смогут помочь пережившему травму научиться с любовью заботиться о себе, когда он пребывает в эмоциональной регрессии. Крайне важно, чтобы мы реагировали на себя с добротой, когда испытываем испуг, грусть, злость или плохое настроение.
Горевание помогает пережившему травму много раз прорабатывать подобное смерти переживание потерянности и загнанности в ловушку эмоциональной регрессии. Горевание прорабатывает наши самые болезненные чувства отверженности, особенно те, которые порождают суицидальные мысли, а в их худшем варианте — активно суицидальные.
Восстанавливающиеся от кПТСР люди должны также отгоревать по поводу смерти своих ранних потребностей в привязанности. Мы должны отгоревать по поводу того ужасного факта, что в наших родительских семьях отсутствовало или было недостаточным чувство безопасности и принадлежности. Нам нужно выплакать несметное количество слез из-за наших фрустированных попыток завоевать одобрение и любовь наших родителей.
Горевание также способствует выздоровлению от многих болезненных, подобных смерти, потерь, вызванных детской травмой. Ключевые потери детства, рассмотренные в этой книге, — это все то, что вызывает страдания и критические задержки в развитии. Наиболее важными из них являются смерть нашего сострадания к себе, здоровой самооценки, а также способности к самозащите и самовыражению.
Горевание по отсутствию родительской заботы
По мере развития способности к гореванию мы обнаруживаем, что недостаточно скорбели об удручающем отсутствии заботы, необходимой для развития и процветания. Здесь перечислены ключевые проявления родительской заботы, необходимые всем детям для процветания.
