посмеиваясь над моим нетерпением. Не уверена, что когда-нибудь привыкну к этому звуку. Это было лучше, чем величайшая в мире симфония.
— Договорились, — сказал он, когда я наконец-то выпустил его на воздух.
Глава Двадцать Девятая
Финн
Когда Уитфилд врезался в меня, это было похоже на полуприцеп. Он крепко держал клюшку, чтобы сбить меня. Я сделал все возможное, чтобы быстро восстановиться, заставляя себя набрать скорость после того, как потерял весь темп. Плечо, которым он прижал меня к борту, протестующе вскрикнуло, когда я протиснулся сквозь боль.
— Говард! Что за черт! — крикнул Бенсон, наш новый правый игрок.
Он был переведен из школы на севере штата и только и делал, что жаловался на свое решение стать "Ястребом Менделла". Половина команды хотела выбить этому ублюдку зубы. Хотя он был хорош. Горластый, но хороший.
Сэм исправил мои ошибки. Он отобрал шайбу у Уитфилда и понесся к противоположному концу катка. Он забил, заставив Линкольна выругаться, когда шайба прошла прямо между его ног и попала в сетку. Это должен был быть товарищеский матч. Но дружба и хоккей не очень-то сочетались. Особенно когда половина команды была в напряжении из-за предстоящей игры.
— Тебе лучше присесть, приятель, — насмешливо сказал Уитфилд, проезжая мимо меня. — Пусть настоящие игроки готовятся к шоу.
Моя челюсть сжалась.
— Как насчет того, чтобы попытаться выиграть без штрафов? Приносить пистолет на поединок с ножом — это не так впечатляюще, как ты думаешь.
Уитфилд усмехнулся и покачал головой, продолжая идти вперед.
Все утро было таким напряженным. Следующая игра была против одной из лучших команд лиги, "Ангелов Уэстбрука". Я еще не успел впечатлить тренера настолько, чтобы рассчитывать на игровое время. Когда я не занимался учебой или не общался с Наоми, я был на льду с Сэмом. Он посвящал мне огромное количество времени, пытаясь помочь мне вернуться на прежний уровень. Теперь же казалось, что эти часы были потрачены впустую. От осознания этого мне захотелось впечатать кулак в стену.
— Где твоя голова? — Сэм остановился передо мной с таким же расстроенным видом. — В постели, с Наоми?
— Заткнись, — предупредил я.
Конечно, в последние несколько дней я был рассеян. Но Наоми не была моей проблемой. Во многих случаях она была моим решением. Я не чувствовал ни минуты покоя, пока мы не начали открываться друг другу. Каждая секунда с ней напоминала мне о том, как хороша может быть жизнь.
— Я не прав? — продолжал Сэм. — Потому что твой дриблинг ухудшился. Ты не можешь инициировать прорыв, чтобы спасти свою жизнь. И ты позволяешь Уитфилду, тощему сукину сыну по сравнению с тобой мотать тебя, как тряпичную куклу.
— Он играет грязно, — напомнил я ему.
Сэм толкнул меня в плечо.
— Как и ты когда-то.
Я толкнул его в ответ.
— Отвали.
— Или что? — насмехался он, подойдя так близко, что наши визоры столкнулись. — Что ты собираешься делать, а?
Моя кровь закипела. По глазам Сэма я понял, что он не собирается оставлять это без боя. Дело было не в моей оплошности. Он вернул мне мой телефон и не нашел в нем ничего полезного. После этого он, похоже, стал ко мне неравнодушен. Думал, что я что-то скрываю. Я даже не смог заставить его сказать, что он ищет. Наш договор был расторгнут, когда его поиски оказались пустыми.
— Убирайся с глаз моих, Сэм, — сказал я сквозь стиснутые зубы. — Может, я и не так быстро бросаюсь в бой, как раньше, но я все еще могу преподать тебе урок.
— Мальчики! — наконец вмешался тренер Хейнс. Большую часть времени он позволял нам самим решать свои проблемы. Когда казалось, что решения нет, он выходил вперед. — Немедленно покиньте лед!
Сегодня Столл снова был рядом с ним. Чем ближе было время игры, тем больше он находился рядом. Несмотря на то, что у меня не было особых рекомендаций, время, которое он посвящал нашей команде, казалось необычным. Он напряженно следил за тем, как мы с Сэмом уходим в сторону. Никто из нас не сказал тренеру ни слова, пока мы шли к раздевалке. Задумчивого взгляда Хейнса было достаточно, чтобы понять, что на сегодня мы закончили.
Как только за нами закрылась дверь раздевалки, Сэм швырнул свой шлем через всю комнату. Он ударился об одну из металлических скамеек и упал на пол. Я спокойно смотрел, как он снимает перчатки и бросает их в шлем. Он начал разглагольствовать о тренере и новых игроках. Пока он метался, я опустился на скамейку, чтобы смотреть и слушать.
Сэм выглядел не в себе. Он почесывал шею, когда говорил. Настроение передалось мне, как вирус, передающийся воздушно-капельным путем. Я попытался применить технику дыхания, которую посоветовал Аден, но это не помогло.
— Речь идет не о том, что там произошло, — сказал я жестким голосом, все еще злясь на то, что он подошел так близко и близко. — Так что успокойся, черт возьми, и скажи мне, что тебя беспокоит, чтобы мы могли это исправить.
— Исправить, — Сэм невесело усмехнулся. — Боже, исправить? А что, если она не сломана, Финн? Я имею в виду, посмотри на себя.
Я нахмурился, когда он перестал вышагивать и сделал жест в мою сторону.
— Ты в порядке. Даже лучше, чем в порядке, ты в состоянии сна. Обхвачен женским пальцем. Трахаешься, как безмозглый…
— Не впутывай сюда Наоми, — в моем приказе прозвучало мрачное предупреждение.
Он ущипнул себя за переносицу.
— Ладно. Я хочу сказать…
— Что? — я надавил.
Сэм сделал паузу и пошел закрывать дверь. Когда он обернулся, его глаза были широко раскрыты, так как его секрет выплеснулся наружу.
— Мы для них — покерные фишки, Финн. Я приехал сюда, потому что Менделл был единственным учебным заведением, которое, как мне показалось, готово сделать все, что нужно, чтобы победить. Как выяснилось, нас отстраняют, когда мы переступаем определенный порог. Будь хорош, но не слишком.
Я покачал головой.
— Я не понимаю. Помедленнее или, может быть, побыстрее. Просто переходи к делу, пожалуйста.
В воздухе чувствовалось беспокойство Сэма. Кажется, я понял, к чему он клонит, и мой желудок скрутило, когда я получил подтверждение.
— Столл, величайший AD, — Сэм насмешливо хмыкнул. — Спаситель умирающих программ. Защитник бедных и измученных. У него целая система ставок, которая работает как хорошо смазанная машина. Наверное, зарабатывает тысячи, двигая свои шахматные фигуры, притворяясь Богом. И он такой идиот, но никто этого не видит. А может, и видят. Я знаю, что Хейнс видит, просто он ничего не говорит. Должно быть, у Столла на него
