отпускал меня. Я не знаю, какой орган повредил Нэрн во время последней встречи, но с тех пор я разучился плавать. Под водой я мог перемещаться, только шагая по дну, преодолевая земное тяготение, совсем как Хозяин, и это сравнение меня не радовало.
В глупой надежде я вылезал по ночам на берег и дышал морским воздухом. С еще более глупым упорством и затаенной надеждой я дожидался, когда над холмами появится край солнца. У скалистого берега, где в паре миль на юг от Мангерсты Айлибай впадает в море, я облюбовал островок. Обломанным зубом он торчал из воды на двенадцать футов на самом краю отмели. Сразу за ним морское дно резко уходило в глубину.
На небольшом уступе под вершиной этой скалы каждое утро я молился о чуде. Небо серело, я ждал. Когда первые лучи солнца переваливали через зеленые холмы Льюиса и огибали мою скалу, я жадно ловил глазами их отраженные блики на морской ряби. Потом вытягивал дрожащую руку из тени и… баюкая обожженную кисть, нырял в море.
Чуда не случалось.
Я брел по дну к нашему временному убежищу в гроте под скалистым берегом. Лорна встречала меня у входа. Она хотела бы смотреть вверх и ждать, что я приплыву, но я шел по дну, поднимая облачка песка и перешагивая невысокие кораллы. Лорна замечала меня издалека. Она не верила в чудеса, хоть сама была воплощенным чудом. Я тоже постепенно терял веру.
Ночью, после того как я пришел в себя, Лорна отнесла меня к берегу, который я назначил местом встречи. Мне нужен был союзник, из плоти и крови, обычный человек с обычными зубами в обычном рту. Я впервые задумался об этом, когда переносил детей из грота в пещеру Хозяина. Первая мысль была о зяте, но я отбросил ее. Броди винил меня в смерти Шона, и я не смог бы его переубедить, потому что считал так же.
У меня оставалась надежда на удочку, закинутую на крошечном островке у Эйлин-Мора, но ночи сменяли друг друга, а ни на берегу, ни в море не было ни души. Моя натура требовала действия, я страшно бесился из-за того, что мы торчим в этом пустынном месте и ни на шаг не приближаемся к цели. Мне страшно было признаться, что главный источник раздражения – Лорна и жалость в ее глазах. Когда она сидела в своей коляске на колесах, я был милосерднее: я ее не жалел.
В ночь, когда я очнулся, Лорна отправилась в Мангерсту на разведку. Меня она в эту экспедицию не пригласила. Отделалась фразой о том, что мне надо набираться сил, хотя явно просто не хотела возиться с не умеющим плавать охотником. Я вглядывался в море на севере, туда, где была моя родная деревня, превратившаяся моими стараниями в безлюдный погост. Зрение ухудшилось, в глазах висела темно-серая мгла. Только иногда луна выглядывала из-за низких туч, очертания скал и изломанного берега становились чуть более четкими.
Лорна подлетела, как атакующая акула, а я не заметил, пока ее пальцы не вцепились больно в мою лодыжку и я в фонтане брызг не рухнул в воду.
– Ты сдурела? – спросил я, как только проморгался, но она не ответила.
Обхватив меня, она бешено замолотила ногами, и у меня мелькнула мысль, что за нами гонится невесть как выживший Нэрн. В гроте она выбросила меня на камни и вскарабкалась следом сама. Лорна порядком запыхалась, она тяжело дышала, выжимая воду из волос.
– Теперь, может, объяснишь, какой дьявол за тобой гнался? – потребовал я ответа.
– Фу-ух, – выдохнула она, – Дьявол, да, почти. – Лорна с опаской посмотрела в плещущуюся у наших ног воду и отползла к дальней стене пещеры. – «Энсон» до сих пор там. Рядом стоит еще какой-то корабль поменьше, но тоже с пушками. Тела Хозяина уже нет. Охотников не встретила. В Мангерсте пусто, никого нет, даже тел. Посреди бухты болтался какой-то плотик с дырой посередине, на нем моряки прожектором в воду светят. Я не обратила внимания. Проплывала мимо и чуть не наткнулась на человека с огромным колоколом на голове.
– Что он делал?
– Искал что-то. Немного дальше я заметила еще двоих. Что это, Дон?
– Не что, а кто. Водолазы, Лорна, – ответил я. – В колокол сверху подают воздух. Я видел таких в порту Нью-Йорка.
– Господи, – перекрестилась она. – И под водой нам теперь покоя не будет?
– Они не опасны, не выдумывай, – отмахнулся я. – У них на ногах свинцовые ботинки, и ходить они могут только там, куда дотягивается шланг. Море по-прежнему наше, зря волнуешься. – А сам подумал: «Хорошо, что ты не слышала про подводные лодки».
На седьмой день Бог создал человека. Было что-то символичное в том, что в седьмую ночь моего сидения на скале близ устья Айлибая я услышал тихий плеск воды под веслом.
Я не забыл о предосторожности. Первый плеск, слишком близкий, вынудил меня спуститься ниже. Я сел на маленький уступ у подножия скалы, расположенный так низко, что ноги погрузились в воду. Готовый в любой миг скользнуть в воду, я ждал.
Из-за края скалы появился нос лодки. Оранжевый фонарь в висящей в воздухе мгле казался огненным шаром, плывущим над бортом. На банке сидел человек, закутанный в брезентовый макинтош. Лицо пряталось в глубокой тени капюшона. Человек увидел меня и подналег на левое весло. Лодка медленно повернула и ткнулась в скалу в ярде от меня.
– У меня ружье и палец на крючке, сразу говорю! – сказал с угрозой Мартин Шелби – матрос, которого я спас из подводной тюрьмы, куда сам же и заключил.
– Я учту это, Мартин, – ответил я. – Если боишься, что я убью тебя, зачем пришел?
– Любопытство. – Мартин сел поудобнее, и я действительно увидел ствол ружья, направленный в мою грудь.
– Я на это и рассчитывал. Надеюсь, у тебя не дрожат руки. Пуля в груди – это не смертельно, но очень больно.
– У меня крепкие нервы. – Поколебавшись, он отложил винтовку. – Так что ты хотел от меня, Дон?
– Мне кажется, тебе нужна моя помощь, Мартин. Ты ведь дезертир, правда?
Он молчал, не желая раскрывать свои карты, а я действовал по наитию и надеялся, что моя догадка верна.
– Ты отважный парень. Рискуя жизнью, спас незнакомую девочку. Не свихнулся в плену у кошмарных тварей. Помог двум монстрам спасти детей. Мало кто на такое решится. И вряд ли кто-то будет готов посреди ночи в пустынном месте встретиться лицом к лицу с чудовищем из ночного кошмара. Я говорю искренне: я восхищен твоей отвагой.
– И что дальше?
– Когда ты приплыл на Эйлин-Мор за помощью и на маяке тебе открыли дверь, ты не сказал, кто ты. Назвался фальшивым именем.
– Ты следил за мной? –
