контролировать каждый аспект своих сделок, решил продолжить реализацию плана по захвату золота. Для начала, пул Гулда едва ли был таковым. Его „члены“ оставались независимыми, не предоставляя Гулду никаких фидуциарных полномочий в отношении их инвестиций. Каждый игрок был волен покупать или продавать в соответствии со своими собственными часами. Кроме того, хотя „внутренний“ человек Гулда, Корбин, и добился выдвижения Баттерфилда, после многочисленных бесед с Грантом стало ясно, что Корбин будет бесполезен для влияния на экономическую политику. (Беспокоясь о ценности Корбина, Гулд вскоре попытался соблазнить военного секретаря и доверенное лицо Гранта генерала Горация Портера, предложив ему бездоходный золотой счет на 500 000 долларов, но получил возмущенный отказ).
Тем не менее, после фальстарта в конце июля, когда ему удалось поднять золото только до 140, а затем резко упасть до 135 7/8, Гулд и его союзники начали серьезные покупки в середине августа. Чтобы помочь своей кампании, 25 августа Гулд организовал публикацию редакционной статьи, претендующей на изложение подробностей позиции Гранта по золоту, для неумного Джона Бигелоу — бывшего посла во Франции и недавно назначенного редактора New York Times (где он недолго продержался). В статье, озаглавленной „Финансовая политика администрации“, утверждалось, что „до тех пор, пока урожай не будет убран, вряд ли казначейское золото будет продано за валюту, которую нужно хранить…. Президент не станет выпускать золото на рынок и продавать его за валюту“.[285] На следующий день, притворившись, что не знает, как редакционная статья попала на сайт, Гулд написал Бутвеллу: „Если „Нью-Йорк таймс“ правильно отражает вашу финансовую политику в течение следующих трех или четырех месяцев… то я считаю, что стране особенно повезло, что у нее есть финансовый руководитель, который может широко взглянуть на ситуацию…Только сделав золото дорогим и дефицитным… мы сможем конкурировать на рынках Лондона и Ливерпуля“.[286]
Неделю спустя Гулд организовал еще одну встречу с Грантом в доме Корбина, когда отдыхающий президент проезжал через Нью-Йорк по пути из Ньюпорта в Саратогу. Во время их беседы Грант рассказал, что сообщения об огромных урожаях на Западе заставили его согласиться с точкой зрения Гулда. Американские фермеры должны иметь возможность продавать излишки продукции за границу, и правительство должно помочь им, потворствуя своевременной инфляции. В письме Бутвеллу от 4 сентября Грант категорически заявил, что „нежелательно принудительно снижать цену на золото“.[287] Сразу же после этого разговора с Грантом Гулд дал указание своим союзникам начать скупать золотые контракты еще быстрее, чем раньше. Проводя большинство своих личных сделок через свою старую фирму Smith, Gould & Martin, Джей велел своему коллеге Смиту работать через ряд субброкеров, чтобы избежать видимости оркестровки. К середине сентября пул Гулда контролировал контракты, значительно превышающие количество золота, которое можно было найти в Нью-Йорке за пределами федеральных хранилищ. Один только Гулд владел контрактами на сумму 25 миллионов долларов, а другие члены его клики — еще на 65 миллионов долларов.
13-го числа, когда президент вернулся на Манхэттен, направляясь в Пенсильванию, чтобы навестить родственников миссис Грант, Гулд предложил главному управляющему частный вагон Erie Railroad, чтобы отвезти его в Питтсбург, тем самым укрепив общее мнение о том, что он прислушивается к Гранту. По словам Джеймса Б. Ходжскина, брокера, возглавлявшего арбитражный комитет Gold Room, было общеизвестно, „что стороны, которые… манипулировали рынком золота, имели в сговоре с ними практически всех представителей власти в Соединенных Штатах, начиная с президента Гранта и заканчивая привратниками Конгресса“.[288] Но это впечатление, которое Гулд, безусловно, хотел создать, вряд ли отражало реальность. На самом деле Грант опасался манипуляций со стороны Гулда или кого-либо еще. На той же неделе, когда он принял гостеприимство Гулда по поводу железной дороги Эри, Грант отправил Бутвеллу вторую записку, в которой прокомментировал, что „сейчас идет отчаянная борьба, и каждая сторона хочет, чтобы правительство помогло им…Я думаю, что, исходя из того, что передо мной открывается, я бы продолжал действовать без изменений, пока нынешняя борьба не закончится“.[289]
К этому времени борьба, о которой говорил Грант, включала в себя противостояние Гулда с некоторыми из его собственных недавних членов пула. Прожорливая скупка Гулда и его соратников довела цену золота до 138 к 8 сентября, и тогда кабала Джея начала проявлять признаки раздробленности. В тот день Корбин, занервничав из-за перспективы дальнейшего роста, потребовал и получил от Джея прибыль от купленного для него золота. Кимбер тоже покинул корабль, получив прибыль по своим контрактам на золото на сумму 10 миллионов долларов, а затем перешел на короткую сторону спекуляций, присоединившись к многочисленным „медведям“, стремившимся понизить цены. Вудворда удалось убедить остаться в „длинной“ позиции только после того, как Джей освободил его от 6 миллионов долларов из 10 миллионов, имевшихся на его счету. На второй неделе сентября „медведи“ взяли свое, в результате чего золото упало до 135, где и оставалось в течение нескольких дней — перерыв был вызван не только отступлением Кимбера, но и поступлением на нью-йоркский рынок свежих сертификатов из Бостона, Филадельфии и Чикаго.
В это время, в начале второй недели сентября, пресса начала обращать внимание на эту операцию. Гораций Грили из New York Tribune громил Гулда и других „золотых жуликов“. Грили осудил то, что он назвал „обширным золотым заговором“. Он также призвал Казначейство США продавать золото и покупать облигации, тем самым снимая растущее валютное напряжение.[290] Одновременно ведущие финансовые писатели всех других крупных газет (в первую очередь Калеб Норвелл из „Нью-Йорк таймс“, Форд Барксдейл из „Сан“ и Джордж Крауч из „Геральд“) сосредоточились на механике угла. Особенно активизировался Норвелл, сотрудник „Таймс“, который все еще смущался после того, как в августе его обманули, запустив проинфляционную пропаганду Гулда. Тем временем тысяча или более мелких спекулянтов с нетерпением делали свои длинные или короткие ставки с большим кредитным плечом, помня о том, что год назад они сорвали куш, когда Гулд пытался загнать Эри в угол.
Упорные покупки Гулда и его оставшихся соратников вернули золото к отметке 138 на 15-е число, и тогда многочисленные сторонники „здоровых“ (ненадутых) денег с Уолл-стрит начали ходатайствовать перед Бутвеллом о сокращении спрэда между гринбеками и золотом. Далее, в неуклюжей попытке противостоять этому лобби, все более нервничающий Гулд приступил к действиям, которые оказались смертельно опасными для его дела. Гулд поручил Корбину написать своему шурину письмо с аргументами против федерального вмешательства. Затем он поручил доставить письмо сотруднику компании Erie У. О. Чапин, который вызвал президента в сельский Вашингтон, штат Пенсильвания, в восемнадцати милях
