и Ли Цзин спешилась на землю. Она преклонила колено, сложила на груди руки и подняла голову на меня. Ни слова не прозвучало из ее уст, но я и без того отчетливо слышал ее голос, ровно как и сотни лет назад:
– Ваше высочество, я прибыла, чтобы вернуть вас домой…
Я обнял ее и заплакал, словно ребенок.
– Ли Ло, я так по тебе скучал.
Ли Цзин стала моей женой, императрицей Снежной крепости.
В день нашей свадьбы вся крепость погрузилась в атмосферу праздника. После стольких смертей, после стольких расставаний ощущение радости застало меня врасплох.
Я смотрел в окно на небо и думал: не было ли это очередной шуткой судьбы? Но даже если это и правда всего лишь иллюзия, я был более чем готов окунуться в нее с головой. Наконец-то у меня в руках почти лежало счастье, о котором я молился сотни лет. Чувства так переполняли мое сердце, что на глаза просились слезы.
И все же одно меня тревожило: как и у Цзянь Тун, в глазах Ли Цзин я видел печаль. Возможно, ожидание в несколько сотен лет оказалось слишком долгим, и за то время они успели лишиться надежды.
И Ли Цзин, и Цзянь Тун оставались подле меня. Будучи воспитанницей Морского дворца и обладая большой духовной силой, Цзянь Тун стала умело помогать мне в управлении крепостью. Она усердно трудилась, постоянно изучая сны, приносимые магами и прорицателями, и сообщая мне о происшествиях в империи, с которыми я указывал ей, как справляться.
С грустью я стал замечать, как, уставая, она иногда засыпала прямо в главном зале дворца. Тогда я тихонько поднимал ее на руки и возвращал в покои, оставаясь понаблюдать за ее мирным сном.
– Не изнуряй себя так, – часто говорил ей я, но она лишь в ответ улыбалась той же яркой улыбкой, которой когда-то улыбалась Лань Шан.
– Мне совсем не тяжело, ваше величество, – говорила она. – Простая возможность помогать вам приносит мне счастье.
Ли Цзин же была той, кто окутывала меня лаской и теплом.
Возвращаясь из тронного зала в покои, я всегда встречал ее ожидающую меня у дверей с фонарем в руках. Красный свет освещал ее развевающиеся на ветру волосы, и она смотрела на меня с теплотой во взгляде.
– Ваше величество, пожалуйста ступайте за мной… – казалось, слышал я ее голос.
Встречая ее каждый вечер, я чувствовал, как мое сердце наполнялось теплом. Мысль о том, что Ли Цзин ждет меня, всегда согревала мне душу, когда дни в тронном зале изматывали. Тихий свет лампы всегда подсказывал мне путь в темноте ночи, говорил мне, что кто-то жаждет моего возвращения.
Я просил ее не стоять на ветру, но она, лишь слегка улыбаясь, качала головой и затем клала ее на мою грудь так, что я чувствовал запах ее волос.
Казалось, я обрел все то счастье, о котором мечтал, но разве меня оставили все прежние сожаления?
Я продолжал молча смотреть на небеса.
Человек, по которому в глубине души я тосковал больше всего, все так же отсутствовал в моей жизни. И Ли Цзин, и Цзянь Тун знали, что все это время я ждал новостей о младшем брате, но его словно не существовало. Неужели Юань Цзи снова сыграла со мной злую шутку?
Каждый раз, поднимая взгляд на небо, я видел в нем лицо Ин Кунши, а когда мимо пролетала снежная птица, слышал его голос.
– Как ты поживаешь, брат? Счастлив ли ты? Свободен ли? – доносились до меня его слова.
Одной ночью меня разбудила мысль, что, возможно, я никогда не смогу снова встретиться с Ши. К моим глазам подступили слезы, я сжал в объятиях Ли Цзин и разразился рыданиями.
Мне вспомнились слова Юань Цзи: «Человек, оживленный Лотосом, может переродиться в того, кем жаждал стать в прошлой жизни». Если Ши при жизни хотел просто быть моим младшим братом, то встретиться бы нам никогда не удалось, потому что мои родители давно ушли на Гору божеств, где рождение детей запрещалось.
Ту ночь я провел сидя в темноте, снова переживая всю боль, похороненную глубоко внутри. Старая рана снова открылась и теперь кровоточила.
Ли Цзин все это время стояла рядом, и ее мягкие волосы спадали на мои плечи. Я обнял ее за талию:
– Я так скучаю по Ши, Ли Цзин.
Однако спустя месяц я больше не мог позволить себе проводить столько времени в размышлениях о младшем брате. Не мог, как прежде, стоять на берегу моря, разглядывая часами Камень заточения. И все потому, что народ огня пересек Ледяное море и их пламя коснулось земли народа льда.
За какой-то ничтожный срок все вернулось на сотни лет назад в то время, когда бушевала Священная война: небо заполнилось острыми ледяными клинками и поглощающим все огнем, а я, как когда-то прежде, вновь находился в тронном зале. Однако теперь я был не ребенком, укутанным в шубу из меха тысячелетней снежной лисы, а правителем Снежной крепости. Как и отец когда-то, я стоял над подданными в тронном зале, одетый в мантию императора, а лицо мое было холодным, словно самый твердый лед Горы божеств.
Я вновь слушал доклады о непрекращающихся потерях и мог представить охваченное огнем поле битвы и гибнущих на нем магов так же ярко, как когда-то видел смерть вывезшего меня из крепости Кэ То и пригвожденную к скале трезубцем Цзи Цюань.
Из докладов о военной ситуации, присылаемых прорицателями в виде снов, я узнал, почему народ огня в этот раз оказался настолько силен – их войско возглавлял выдающийся принц. В тех снах я видел, как взмахами пальцев правой руки он легко расправлялся с лучшими магами народа льда – так же, как когда-то со мной и остальными справилась Юань Цзи. Он обладал огромной силой, способной разрушить все на своем пути.
Прорицатели, передававшие сны, сообщили, что принца из народа огня зовут Ли Тяньцзинь. Во сне я увидел его: короткие огненно-красные волосы принца напоминали танцующее пламя, лицо его было злым, но в то же время прекрасным, в руках он держал красные мечи, а во взгляде его сиял таинственный огонь.
В другом сне я увидел, как Ли Тяньцзинь всего лишь одним движением убил одного из моих магов. Меня охватил ужас: даже мне было не под силу так быстро и так просто лишить жизни мага, который считался одним из лучших в Снежной крепости.
Сил становилось все меньше, и в
