— А кроме того, — добавил он, — я уверен, что наша затея очень поможет выздоровлению Мэри.
В конце концов приятели согласились сыграть Пирама и Фисбу, Чарльз же намеревался исполнить сразу две роли: Основы и Стены. И однажды, в воскресный майский полдень, они отправились в приют. Им указали комнату, где они могли переодеться в подобающие их персонажам костюмы; и вот они предстали перед пациентами доктора Гертина, сидевшими на маленьких стульчиках в расположенной рядом столовой. Пациентов собралось около пятнадцати, включая Мэри Лэм. Мужчины были в черных сюртуках, белых жилетах, в черных шелковых бриджах и чулках. Волосы им завили и напудрили, дабы подчеркнуть общее впечатление необычайной опрятности. Дамы выглядели ничуть не менее элегантно в расшитых хлопчатобумажных платьях, зеленых шалях и чепцах.
Чарльз заранее решил для разнообразия включить в спектакль отрывки из монологов Тезея и Оберона в той же пьесе, выпустив, естественно, строки:
Безумные, любовники, поэты —
Все из фантазий созданы одних.
Спектакль вроде бы шел как по маслу; правда, зрители смотрели комические сцены в мрачном молчании, зато от души хохотали над философическими разглагольствованиями. Сидевшая в первом ряду Мэри Лэм была в полном восторге от всех исполнителей. Особенно нравился ей Бенджамин Мильтон в роли Фисбы, и она громко смеялась, когда он нараспев голосил над телом Пирама:
Твоя исчезла красота —
Вишневый нос алее роз,
Твои лилейные уста
И желтые ланиты…
Любовники, стенайте все:
Вот он лежит во всей красе!
Ах, чудный взор его очей
Был зеленее, чем порей.
Мэри беспокойно заерзала только когда вперед вышел ее брат в роли Оберона и начал финальный монолог:
Я же царственное ложе
Прежде всех благословлю;
Остальных влюбленных тоже
Светлым счастьем наделю.
А едва он произнес слова «верность чувств», Мэри громко вздохнула и вдруг наклонилась вперед, будто собралась помолиться. Но руки ее безжизненно повисли вдоль тела. Как позже заметил Том Коутс, «она умерла так же тихо, как жила». Причиною смерти объявили «нарушение артериальной деятельности».
* * *
Уильям Айрленд не расстался с миром словесности. Он выпустил более шестидесяти книг, среди них — «Баллады в подражание древним» и сочинение под названием «Непризнанный гений. Поэма, иллюстрирующая несчастную судьбу и безвременную кончину многих британских поэтов. Содержит подражания каждому из них».
Кроме того, он открыл в Кеннингтоне[130]платную библиотеку. Среди книг, которые он рассылал читателям, были и «Пересказы пьес Шекспира» Чарльза и Мэри Лэм. Своей затеи с рукописями Шекспира Айрленд больше ни разу не упоминал. Но каждый год в день смерти Мэри он приходил на кладбище при церкви Сент-Эндрюс в Холборне и клал букет алых цветов на ее могилу. Чарльз Лэм до старости служил в Ост-Индской компании, вместе с Томом Коутсом и Бенджамином Мильтоном; похоронили его на том же кладбище, где покоилась его сестра.
