покоя, а в маленькие деревни все чаще заглядывали охотники за нечистью, способные опознать угрозу. Да и деревенские священники научились изгонять злыдней, пусть и по-своему.
Злыдням пришлось приспосабливаться. Они начали сбиваться в небольшие стаи – почему-то всегда по двенадцать голов, и объяснить эту цифру не могли даже они сами. Они быстро смекнули, что в городах люди сделались нервными, а в интернете – вдвойне. Так что злыдни, научившиеся принимать человеческий облик, стали агрессивными хамами в толпе, полуадекватными водителями, провоцирующими аварии, и, конечно же, интернет-троллями. Такое градстража тоже не поощряла, но наказать могла не всегда – формально злыдни не нарушали никаких законов.
Злыдни не стали редким видом, они водились во всех крупных городах, а уж в Минске их тем более хватало. Если бы речь шла просто об этом виде, Рада ни за что не догадалась бы, где искать. Однако Пилигрим подкинул ей ник того, кто общался с моноподом, и это многое меняло.
Для градстражи загадочный «ПП» оставался никем, просто буквами на экране. Рада же, впервые увидев сообщение, сразу поняла, что отличиться успел Павел Полищук. Он слишком себя ценил, чтобы отказаться от своих драгоценных инициалов.
Этот злыдень был главным у целой группы своих собратьев – как раз достаточной для того, чтобы организовать нелегальную миграцию нечисти. Он уже пару раз попадался на мошенничестве, но мелком, и отделывался штрафами и совсем небольшими сроками. Так что да, он мог доставить сюда монопода… А еще – продать данные монопода Ивану Зеленову. Почему нет? О том, что такое совесть, злыдни имели весьма смутное представление, да и не интересовались по-настоящему вопросом.
Павла нужно было проверять, однако Рада пока не представляла, как это сделать. Дело было не только в домашнем аресте, ей не хотелось соваться в логово злыдней одной. Конечно, они не опасные, прямых столкновений они боятся… По крайней мере, раньше боялись. Мир меняется слишком быстро, за всем не уследишь.
Она решила, что дождется матери и вечером ей все объяснит, пусть передаст Усачеву. Однако Ирина вернулась на час раньше обычного и на долгие беседы она настроена не была.
– Рада, собирайся, нам нужно срочно подъехать в Градстражу, – сказала она. – Дима очень просил…
Она не сказала ничего страшного, однако Рада сразу же почувствовала, как сердце испуганно замирает. Как будто так много причин, по которым мать резко перестала бы сердиться на нее и заговорила вдруг виновато…
– Что с Пилигримом?
Ирина бросила на нее удивленный и настороженный взгляд:
– Как ты… Хотя стоит ли спрашивать? Магические способности наша семья потеряла, а вот ведьминская интуиция, похоже, осталась.
– Очень может быть, так что с ним? – поторопила Рада. – Он жив? Он ранен?
– Он жив и не ранен, но… с ним не все в порядке.
– Мама, можно без загадок? Я же тут умру сейчас!
– Если бы это можно было объяснить словами, я бы объяснила, – поморщилась Ирина. – Но все слишком сложно, поэтому и нужно ехать. Дима попросил о твоей помощи. Я, если честно, была против твоего возвращения к этому делу. Но я вижу, что без тебя все может закончиться очень плохо.
Если уж даже ее мама признала, что плохо… Что там вообще могло произойти? Заверения в том, что Пилигрим жив и здоров, помогали лишь до определенного предела, Раде нужно было как можно скорее увидеть его.
Ирина подвезла ее на своей машине, час пик уже заканчивался, и до отделения они добрались быстро. Дежурный пропустил их молча, и все вокруг смотрели как-то… Виновато? Сочувствующе? Смущенно? Рада не могла разобрать, да и не до того ей сейчас было.
Они прошли прямо в кабинет Усачева, и, едва попав туда, Рада поняла, что случилось, без единого вопроса. Потому что рядом со столом руководителя градстражи сидел большой серебристо-серый волк.
– Ты как умудрился? – только и смогла произнести Рада.
Волк бросил на нее укоризненный взгляд, но ответить, конечно же, не смог. За него это сделал Усачев:
– Он потерял артефакт трансформации. Тут я хотел бы сказать, что это тоже результат его юности и безответственности, но не буду. Там все не настолько однозначно получилось. К сожалению, подвели как раз бойцы, в которых я был уверен куда больше, чем в Пилигриме.
Вот так Рада и выяснила, что градстража потеряла монопода. Все шло хорошо, они знали об опасности – а потом этого бедолагу буквально у них из рук вырвали! Да еще и отважные градстражи, которые на словах были готовы хоть с Перуном на кулаках драться, постарались спасти в первую очередь свои шкуры.
На битву с нападавшими решились немногие – и Пилигрим, конечно же, был в их числе. Он постарался оставить нож в стороне, под завесой тумана. Однако искусственные люди, уже дравшиеся с ним раньше, знали, что искать. Они утащили нож до возвращения ведьмара.
– Я не могу списать это на ошибку новичка при всем желании, – признал Усачев. – Это риск, на который идет любой волколак. Он не может таскать с собой артефакт, поэтому вынужден либо прятать его, либо доверять товарищам.
– А тут товарищи облажались.
– Рада, не хами, – нахмурилась ее мать.
– Все в порядке, Ира, она в чем-то права. Тут можно спорить о том, имел Пилигрим право перевоплощаться в городе или нет, но факт потери артефакта ему в вину никак не припишешь. С этим будут разбираться.
– Ну а дальше-то что? – не выдержала Рада. – Что означает потеря артефакта? Он умрет?
Волк фыркнул, давая понять, что на тот свет он не торопится.
– Он не умрет, но и человеком не станет, – ответил Усачев. – Для волколаков, которые были обращены обычным способом, есть альтернативные ритуалы, да и то рискованные. Но поскольку Пилигрим у нас сам себя сделал уникальным, никто за это не возьмется. В наказание будет всю жизнь с хвостом ходить!
– Всю жизнь? – потрясенно повторила Рада.
– Меньше его слушай! – вмешалась Ирина. – Найдут артефакт – и перевоплотится обратно! Волком он будет только до этого момента.
– Это если артефакт еще существует… Что, если его уничтожили?
– Уничтожить артефакт перевоплощения очень сложно, – заметил Усачев. – Теоретически это возможно, но нужна грандиозная сила и уникальные обстоятельства. Мои люди уже ищут тех, кто это сделал. Они вернут артефакт.
Если вот так все преподносить, получалось, конечно, оптимистично. Но Рада слишком хорошо понимала, что есть куда менее приятные сценарии развития событий. Градстража уже не справилась с этой непонятной организацией один раз. Они могут струсить снова – или банально никого не найти, уже ведь очевидно, что им противостоит невообразимая сила.
А
