этого понимания, от этой невольной сопричастности его темной стороне, мне становилось по-настоящему не по себе.
Ведь я слишком хорошо знал, какой ценой он добиваются этого права на власть, каким темными путями такие люди приходят к своей праведности. Он, не дрогнув, уничтожил целую семью, оставив после себя лишь пепел и боль, лишь бы утолить свою жажду властвовать. И это знание, словно тень, преследовало меня, не давая забыть, что не всегда цель оправдывает средства. Иногда цена победы бывает слишком высока, слишком страшна, чтобы ее можно было оправдать.
Глава 18
Тишина, наступившая после речи Танзина, была тяжелой и гнетущей. Военачальник Каршура, сжав кулаки, с трудом сдерживал гнев. Ян, бледная, но с вызовом во взгляде, готовилась ответить брату. Но в этот момент вперед выступила Алисия.
— Ты забыл упомянуть об одном важном факторе, Танзин, — ее голос, звонкий и четкий, рассек тяжелую атмосферу переговоров. — Ты не единственный, кто владеет силой в этой борьбе. На стороне Ян — Воин-Дракон.
Танзин рассмеялся, и его смех прозвучал как скрежет клинков.
— Воин-Дракон? — переспросил он, иронично приподняв бровь. — И где же этот ваш герой? Прячется за юбками женщин?
Я почувствовал, как кровь прилила к моему лицу. Я хотел шагнуть вперед, бросить Танзину вызов, доказать ему, что он ошибается. Но Тинг удержала меня за рукав, ее кошачьи глаза блеснули предостерегающим огоньком. Я сжал кулаки, с трудом сдерживая гнев.
Девушка-дракон, до этого стоявшая молча и неподвижно, внезапно оживилась. Она наклонила голову набок, словно заинтересовавшись разговором, и уголки ее губ слегка приподнялись в улыбке. Она посмотрела на меня, и ее взгляд пронзил меня насквозь, словно рентгеновский луч.
— Воин-Дракон, — прошептала она, ее голос был тихим, но четким, с легким оттенком любопытства. — Интересно. А как зовут этого героя?
Ее слова вызвали у меня недоумение. Откуда она знала? Она ведь не присутствовала при нашем разговоре с Тинг и Алисией, когда было впервые упомянуто это имя.
— Макс, — ответил я, встретившись с ней взглядом.
Она слегка нахмурилась.
— Макс? — переспросила она, словно пробуя это имя на вкус. — Необычное имя для Воина-Дракона.
Ее слова прозвучали как вызов, как намек на то, что я не соответствую этому титулу. Я почувствовал, как краска снова приливает к моему лицу. Но прежде чем я успел ответить, Танзин вновь рассмеялся.
— Макс? — передразнил он, и его смех подхватили его воины. — Серьезно? Вы возлагаете свои надежды на какого-то безродного Макса?
Он покачал головой, словно не веря своим ушам.
— Вы действительно настолько отчаялись?
Напряжение на пристани достигло предела. Я чувствовал, что вот-вот взорвусь, что не смогу больше сдерживать свой гнев. Но в этот момент Ян выступила вперед. Ее холодный голос пресек насмешки Танзина.
— Ты ошибаешься, брат, — сказала она. — Ты еще пожалеешь, что недооценил Макса. Он сильнее, чем ты думаешь. И он победит тебя.
Дальнейшие переговоры превратились в бессмысленный обмен угрозами и обвинениями. Танзин, упиваясь своей властью, наслаждался нашим бессилием, словно кот, играющий с мышкой. Ян, хоть и старалась сохранять спокойствие, едва сдерживала ярость. Военачальник Каршура сжимал кулаки, готовый в любой момент броситься в бой. Тинг наблюдала за всем с холодным спокойствием хищника, оценивая ситуацию.
Алисия пыталась взывать к разуму Танзина, напоминая о последствиях его действий, о том, что война принесет только страдания и разрушения. Но он лишь отмахивался от ее слов, словно от назойливой мухи. Он был опьянен своей властью, ослеплен жаждой мести, глух к голосу разума.
Переговоры зашли в тупик. Дипломатия провалилась.
— Последний шанс, сестра, — проговорил Танзин, его голос был холоден как сталь. — Признай меня императором, и я пощажу Каршур.
— Я уже сказала тебе свой ответ, — гордо ответила Ян. — Я никогда не преклоню колен перед узурпатором.
— Выбор всегда за тем, у кого есть сила его сделать, — холодно произнес Танзин, и в его голосе не было ни тени сомнения, ни капли жалости. — Разве не так, сестра?
Он едко усмехнулся, и в его темных глазах, словно молнии в ночном небе, мелькнуло злорадство. Он наслаждался своей победой, своим превосходством, словно хищник, загнавший жертву в ловушку.
— Что ж, сестра, — проговорил он, медленно разводя руками в стороны, словно демонстрируя весь масштаб своего торжества. — Ты сама сделала свой выбор. И теперь тебе придется жить с последствиями.
Он резко развернулся, собираясь уйти, оставив после себя лишь атмосферу страха и безнадежности, но в этот момент девушка-дракон вновь заговорила. Она медленно подняла голову, скидывая с себя оковы молчания, и ее взгляд, наполненный странной, необъяснимой грустью, словно луч света в темном царстве, устремился ко мне.
— Скажи мне, Воин-Дракон, — прошептала она, и ее голос, мягкий и мелодичный, прозвучал в этой напряженной тишине, словно глас разума, пытаясь пробиться сквозь стену ненависти и боли. — Как твое полное имя?
— Максим, — ответил я, не понимая, к чему она клонит, но чувствуя, что ее вопрос таит в себе какой-то скрытый смысл. — Максим Воронов.
В ту же секунду мир вокруг меня словно замер. Воздух стал густым и неподвижным, звуки потухли, словно кто-то выключил звук в огромном кинотеатре. Девушка-дракон резко побледнела, ее глаза, еще секунду назад наполненные печалью, теперь расширились от ужаса, а губы задрожали, словно она хотела что-то сказать, но не могла вымолвить ни слова. Она сделала шаг назад, словно отшатнувшись от неожиданного удара, ее руки дрожали, словно осенние листья на ветру, а в глазах, словно бриллианты, засверкали слезы.
Она резко отвернулась, словно пытаясь спрятаться от меня, от моего имени, от того, что оно в ней пробудило, и, не глядя на меня, поспешила вслед за Танзином. Они исчезли в толпе воинов, словно призраки, растворившиеся в тумане, оставив меня стоять посреди разрушенной пристани в полной растерянности.
Что это было? Что значило мое имя для нее? Почему она так реагировала?
Вопросы, словно вихрь, проносились в моей голове, не находя ответов, лишь усиливая чувство тревоги и непонимания. Я смотрел на пустое место, где еще секунду назад стояла девушка-дракон, и чувствовал, как меня накрывает волна необъяснимой, но от этого не менее реальной опасности.
Надежда на мир, и без того хрупкая, как лепесток лотоса на ветру, рассыпалась в прах. Танзин, скривив губы в презрительной усмешке, отдал приказ
