Болотникова к Туле, а про Телятевского ни слуху ни духу. Вот уж и стены города показались вдали.
Болотников оглянулся, кивнул Михайле, ехавшему следом за ним в первом ряду мужицкой рати. Конные мужики ничего себе, бодро едут, а вот сзади пешие, видно, приустали – растянулись бог знает насколько, рядов не держат, – какое там войско, так – толпа, вроде как за крестным ходом, когда чудотворную икону из села в село переносят.
Болотников подозвал Михайлу и сказал ему, чтоб он подбодрил мужиков – тотчас Тула, Шаховской, может, встречать выедет, так чтоб лицом в грязь не ударить.
Михайла выехал из ряда, повернул лошадь и поскакал назад по краю дороги.
А тут как раз вдали на поперечной дороге с севера показались верховые – один, другой, третий… Кто такие?
Сквозь поднятую передовыми казаками пыль ничего нельзя было толком разглядеть. И дальше еще, еще – то по одному, то кучами. Казаки будто? Болотников оглянулся, ища глазами Печерицу. Но его не видно было. Он отъехал к своим казакам, стройными рядами скакавшим впереди, приближаясь к воротам Тулы.
– Сидорка, – сказал Болотников, – езжай вперед, разыщи Гаврилыча, пускай ко мне скорей едет.
Сидорка стегнул лошадь и поскакал вдоль казачьих рядов.
Через две минуты мешковатый Гаврилыч, настегивая свою сивую кобылу, подъезжал к Болотникову и, повернув лошадь, поехал рядом.
– Гаврилыч, глянь-ка, – проговорил Болотников, – что там за люди нам вперерез скачут?
– А кто ж як нэ казаки, – ответил Гаврилыч, не оглядываясь в ту сторону, куда показывал Болотников. – Бачив, – пробормотал он ворчливо, – скачуть бисовы диты! Може, их чертяка гонит.
– Поезжай им навстречу, Гаврилыч, узнай, откуда они, с какого войска.
Гаврилыч недовольно поглядел на Болотникова, но спорить не стал и, хлестнув лошадь, поскакал вперед к перекрестку и свернул в сторону навстречу неизвестным казакам.
Болотников следил за ним, не сводя глаз. Вот он придержал лошадь, кивнув переднему. Тот подъехал к нему и остановился. Сзади подъезжали другие, и скоро вокруг Гаврилыча уже была порядочная кучка. Все наперебой что-то рассказывали ему, махая руками на север, качая головами. Ряды мужицкой рати приближались к перекрестку, пыль немного рассеялась, и Болотников ясно видел теперь, что это казаки, некоторые без шапок, другие еле в седле держатся.
Не дожидаясь Гаврилыча, Болотников круто повернул свою лошадь и, ничего не сказав своим, поскакал туда же.
Гаврилыч, видимо, заметил его и, выбравшись из кучи обступивших его казаков, помчался ему навстречу.
– Бида! – крикнул он издали. – Телятевского князя Голицын та Ляпунов побили. Коих похватали, коих засекли, а кои утикли. И сам князь еле ноги унес. Тоже сюда скаче.
Болотников остановил лошадь. Он еще не вполне понимал значение того, что услышал. Но какая-то тяжесть сразу навалилась на него, и он чувствовал, что ее не легко будет сбросить.
Только что он думал, как бы не осрамиться перед Шаховским, высчитывал, что через день-два они все вместе, с Шаховским, с Телятевским, с царевичем Петром, пойдут в последний поход на Москву и уж наверно покончат с Шуйским.
И вдруг… Почему это поражение Телятевского показалось ему таким страшным, непоправимым, он и сам не знал. Ведь бывали и раньше поражения, а потом опять все налаживалось. Он повернул лошадь и медленно поехал обратно, ни о чем не расспрашивая Гаврилыча.
* * *
Шаховской действительно выехал к городским воротам. Но встреча вышла совсем не такой, какую ждал Болотников. Весть о полном поражении и бегстве Телятевского уже проникла в Тулу, и Шаховской был так же убит ею, как и Болотников.
Они молча поздоровались.
– Ну, Иван Исаич, веди своих в город. Там вам покажут, где становиться. А я тут погожу.
Болотников со своими мужиками и Печерица с казаками входили в Тулу тихо, точно виноватые, точно это их расколотил сейчас Шуйский. Посадские толпились на улицах, любопытно оглядывали их, но не кричали, не здоровались, – видно, вовсе не рады им были. В городе тоже прознали, что Телятевского разбили. Стало быть, и он сюда же прибежит. И скоро, пожалуй, не выберутся гости незваные. Корми их всех.
Одного не знали туляки, что следом за Телятевским гонятся царские войска, и обложат они Тулу, как весь год перед тем держали в осаде Калугу. До сих пор хоть и много войска в Туле сидело, да все ж подвоз был. Мужики со всей округи хлеб и огородину везли, скот пригоняли, – благо Шаховской по-божески платил, не скаредничал. А вот как ни входа, ни выхода из города не станет, чем тогда кормить экую прорву народа?
Только что Болотников разместил казаков и мужиков в палатках и в землянках вдоль берега Упы, подошли остатки войска Телятевского – замученные, оголодавшие, многие раненые. Пришел с ними и сам Телятевский, мрачней тучи. За два дня стариком стал. Все за голову хватался, а не говорил, что с ним, – ранен, что ли, или заболел.
Болотников только головой качал, глядя на него.
* * *
Шуйский не шел, и в Туле стали думать, что, может, он повернул к Москве.
Шаховской послал разъезды, чтоб ему дали знать, если где покажутся царские войска.
На третий день к вечеру прискакал казак и поведал, что за семь верст от Тулы, у речки Вороньей, показался передовой отряд стрельцов и стал на ночлег на берегу реки.
Шаховской позвал Болотникова, Телятевского и княжича Петрушу и сказал, что незачем людей тратить. В Туле стены крепкие – лучше отсидеться, покуда Дмитрий Иванович придет, а то разобьет их Скопин-Шуйский, как Телятевского, тогда всему делу конец.
Телятевский все молчал. Болотников согласился. Он понимал, что после поражения Телятевского рисковать войском нельзя. Придет Дмитрий Иванович, а у них и войска нет. Очень не хотелось ему садиться в осаду, а коли нужно, что поделаешь. Бог даст, на этот раз не надолго. Со дня на день Шаховской Дмитрия Ивановича ждет. Трудней всего было уговорить Петра Федоровича. Не хотел он в осаде сидеть. Рвался в бой, да и Дмитрия Ивановича не очень ждал.
– На что он вам – дядька мой, – говорил он. Царевич был трезв и сердит. – Не идет, стало быть, трусу празднует. Ну и пес с ним. Я ведь не хуже его царской крови. Отец-то мой, Федор Иванович, тоже царем на Москве сидел. Его весь народ любил, тихий он был, милостивый, молельщик. По нему и меня почитать будут. А как я Шуйского расколочу, и того больше полюбят. Как сюда я шел, небось, стрельцы по городам врассыпную бежали. Пустите меня со Скопиным переведаться. Увидаете, какой я
