class="p1">Завтра снова туда поеду. И послезавтра тоже.
Лежу в постели, глядя в потолок. Сна ни в одном глазу. Поэтому, от нечего делать, в ощущениях своих разобраться пытаюсь.
По мне словно дефибриллятором ударили и с того Света вернули. И в раз изменилось все. И краски ярче, и звуки мелодичнее, и дыхание полноценнее, будто объем легких в два раза увеличился.
Причина всему надежда. Призрачная, крохотная, но она есть!.. Свет в конце тоннеля, далекий и мутный, но я теперь хотя бы знаю, в каком направлении двигаться!
Засыпаю под утро. Сон некрепкий, поверхностный. Забыться не дает страх, что, как только я усну, у меня что-то важное украдут.
Просыпаюсь по будильнику и сразу соскакиваю.
Мать Вашу, жить хочется!..
Глава 50.
- Мама! - взвизгивает Аришка и с разбегу врезается в мои ноги.
- Тише - тише, - смесь, пытаясь отодвинуть ее, - пальто холодное. Подожди, я разденусь!..
- Пойдем лисовать!
- Арина! - вклинивается голос мамы, - дай мамочке раздеться, помыть руки и поужинать. Мама устала...
- Устала?.. - поднимает голову и смотрит на меня снизу вверх.
Резинка в виде бабочки съехала вбок и совсем не держит хвост.
Выбившиеся из него волнистые пряди обрамляют круглое личико. Беда с этими волосами, никакие резинки и заколки их не удерживают. Мы с мамой перестали с ними бороться.
- Чуть - чуть... - шепчу, подмигивая.
Отец твой всю энергию из меня высосал. Руки до сих пор ходуном ходят и колени трясутся.
Раздеваюсь и, послав маме благодарную улыбку за то, что Аришку на руки взяла, скрываюсь в ванной.
Открыв кран, набираю в ладони теплую воду. Вот и все. Пришел конец нашей спокойной жизни. Олег теперь не успокоится, я это в глазах его увидела.
Господи... что теперь будет?.. Что у него на уме?.. Зачем дождался меня?.. Почему так смотрел?..
Тревожные мысли взрывают мозг, а в груди от его взгляда трепещет все.
- Ты чего? - раздается за спиной мамин голос, и я едва не подскакиваю на месте.
- Напугала...
- Голова болит? Устала?.. - спрашивает, глядя на меня в отражении зеркала.
- Устала...
Маме сказать надо. Ее реакцию я знаю - снова насядет на меня с требованием поставить Олега в известность, и уж здесь я отвертеться не смогу.
- Не заболела? Температуры нет?.. - продолжает пытать, - взгляд больной какой-то.
- Нет.
За ужином она меня не трогает, спасает непрекращающаяся болтовня и возня дочки, а после я прикрываюсь обещанием с ней порисовать.
Способности к этому у Аришки, видимо, от меня - я тоже неплохо рисую. И сейчас часто пользуюсь альбомом и карандашами, воспитывая в ней усидчивость и в моменты, когда на активные игры сил просто не остается.
Наблюдая за тем, как она пытается раскрасить нарисованных мной бабочек, вспоминаю ее совсем маленькой. Колики, зубки, бессонные ночи, а между ними мой скулеж в подушку. Непросто было выжигать чувства к ее отцу.
Но шло время, Аришка подрастала, а я немного успокоилась. Раны затянулись, обиды замолчали, разочарование пеплом осело.
Казалось все прошло, болезнь отступила, можно жить дальше.
А сегодня иллюзии пошли трещинами и осыпались осколками все за несколько секунд.
Снова обида душит и перед мысленным взором фото то встает. Оно застряло занозой в памяти и до сих пор снится иногда. При чем акцент всегда не на Олеге и даже не на его жене, чье лицо я не запомнила, а на ее ярко-красном маникюре, по-хозяйски лежащем на его плече.
Был момент, когда я, смалодушничав, пошла искать страницу его жены в соцсетях, но она оказалась закрытой, и я посчитала это знаком судьбы, решив, что мне нечего делать в их личной жизни.
А позже, после родов, стало не этого.
Уложив Аришку спать, иду к маме на кухню и с порога выпаливаю:
- Я Олега сегодня видела.
Вскинув взгляд, мама замирает. А затем, соскочив, достает чашку из шкафа и наливает чаю.
- Садись, - указывает глазами на стул и сама занимает место напротив.
- Он приходил в клинику со своей девушкой, чтобы она записалась к врачу.
- С женой?
- Нет, мам... с девушкой.
- О, Боже, - вздыхает она, прижимая ладонь к груди, - горбатого могила исправит.
Горло вмиг перехватывает. Рассматривая плавающие в чашке чаинки, пытаюсь проглотить перекрывающий дыхание ком.
- Узнал тебя?..
- Конечно, - улыбаюсь слабо, - я разве изменилась?
- Мог сделать вид, что не узнал...
- Не сделал. Он потом меня на остановке догнал...
Мама, со звоном поставив чашку на стол, ахает.
- Зачем?!
- Не знаю, мам... Поговорить хотел. Спросил, как живу...
- Про Аришку не спрашивал?
- Нет. Откуда ему знать?
- Тогда что хотел?
- Я не знаю...
- И ты ему не рассказала?
Прикрыв глаза, мотаю головой. Знаю, что сейчас начнется. Мама усилит напор.
- Надо рассказать, Сашка.
- Я расскажу... - соглашаюсь сразу в надежде ослабить давление с ее стороны.
- Когда? Когда Аринка в первый класс пойдет?
- Скоро... Тем более, я думаю, этот не последняя наша встреча... Мне кажется, он приедет снова.
- Вот и расскажи! - напирает она, - малявке скоро в детский сад идти, начнет спрашивать у тебя, почему за всеми папы приходят, а за ней нет...
- Расскажу! А вдруг, он откажется?! - озвучиваю свой самый большой страх.
- Тогда это останется на его совести, а не на твоей!.. И потом, некоторые бабники тоже своих детей любят.
Да, блин!.. Понимаю я все! Что он имеет право знать, и что, возможно, признает Аришку!..
А я?.. Где мне взять столько благородства и смелости, чтобы снова впустить его в свою жизнь?! В какую броню заковать свое сердце, чтобы уберечь его от новых ран?..
- Представь себя на его месте, - проговаривет мама тише, - у тебя ребенок где-то растет, а ты не знаешь...
- Я расскажу... с мыслями только соберусь и расскажу! Клянусь!
Зафиксировав взгляд на моем лице на несколько секунд, наконец, кивает и, заметно успокоившись, начинает убирать со стола.
Позже, лежа в постели и глядя на мирно спящую дочку, пытаюсь представить, какой будет наша с ней жизнь дальше. Вспоминаю, как боялась возвращаться в город, туда, где пережила самое большое разочарование.
Но выхода не было. Аришка подрастала, и мне нужно было выходить на работу. Тут снова помогли связи тети Нины, и
