кобылу, как и три дня до этого, вёл Илес, сидя впереди. По словам одного из юстициаров, полурослик справлялся неплохо, хотя зачастую и отставал от остальных, а из-за того, что его ноги не доставали до стремян, кто-то из замыкающих постоянно подгонял лошадь.
Несколько часов, вздымая клубы снега копытами, отряд ехал на север. Квольцетар проехали быстро, ловя удивлённые взгляды местных жителей и извозчиков на санях. Юная волшебница только сейчас поняла, что одежды половины всадников покрыты засохшей кровью, а лица некоторых украшают шрамы. Вскоре показался подъём в гору и полтора десятка застывших на фоне полярного сияния башен, украшающих его светом в редких окнах.
На въезде в академию Овроллия почувствовала, как что-то изменилось здесь. Стражи проверяли вновь прибывших более тщательно, чем при выезде; сторожевые големы стояли в две линии, готовые перекрыть выход из Белопергаментной; суетящиеся затемно слуги отсутствовали в принципе, хотя при отсутствии непогоды уборщики снега точно выходили на работу в тёмное время суток. Сама атмосфера в академии поменялась, теперь она напоминала не учебное заведение, где готовят неплохие по меркам Акадар Фрадура волшебников, а карцер. И главное свидетельство этому Ласточке показал сам Кирицас, сказав:
— Он здесь.
Над дверями центрального корпуса висели штандарты с изображёнными на них весами. На одной чаше покоилась маска, напоминающая неживое лицо голема; на другой — маска, имитирующая человеческое лицо. Вторую украшали морщины и точки, напоминающие сыпь; первая встречала чужаков сколами и трещинами.
— Даже истинный порядок напоминает нам о разложении, — проговорил Кирицас. — Здесь мы попрощаемся, Овроллия. Буду рад встрече в следующий раз.
— Благодарю, мессир, — кивнула она, не отрывая взгляда от штандартов.
Вскоре, отдав лошадь конюшему, полурослик повёл чародейку через склады в подземелья. Илес вполголоса заявил ей о своём страхе, ведь наверху почти не было стражи, значит, их куда-то отправили, на что девушка прочла про себя чары обнаружения жизни и доложила, что в подземельях, кроме них с ласточкой, никого нет.
Мозаичное панно ничуть не изменилось с последнего появления Овроллии и её друга тут. Полурослик отдал фрагмент в руки Ласточки, а сам взял у неё мирно дремлющую птицу. Девушка подошла к картине и, превозмогая чувство страха перед неизведанным, вставила осколок.
Вновь подземелье пошло ходуном. На этот раз где-то в коридоре у стены с уничтоженными изображениями посыпался камень. Светящаяся сфера над головами друзей смогла показать только пыль. Само полотно мозаичной ласточки завибрировало, и сейчас более отчётливо послышался металлический скрежет в стене, будто крохотные шестерёнки запустили какой-то механизм. Но вскоре шум перестал, подземелье вновь затихло. Только клубы пыли медленно летели в сторону девушки и полурослика.
Ови не поняла, что происходит. Она отошла назад и, прикрываясь воротом мантии от клубов пыли, осмотрела соседние мозаики. И фиалковая сойка, и дрозд-арлекин светились и переливались всеми тонами сирени, голубого мрамора, багрянца и зелени. Только мозаичное панно между ними всё ещё выглядело тусклым, будто магия покинула картину.
— Может, это из-за того, что осколки истратили свою энергию?.. — спросил Илес вполголоса.
Девушка выхватила из его рук ласточку и попыталась пробудить её. Птица не сразу раскрыла глаза и посмотрела сначала на хозяйку, затем на полотно. Однако вскоре магия птицы ослабла, и Овроллия так и не решилась призвать её по новой.
— Нужно поесть и поспать. Я не оставлю это так просто, когда до нахождения преступника остался один шаг.
Полурослик многозначительно кивнул и схватил подругу за свободную руку, сказав:
— Мы не оставим.
Глава 6.1 Наука против магии
— Где я ошиблась, наставник? — спросила Овроллия вполголоса, пока Кенциль наливал ей чай, а Илес хрустел печеньем. — Неужели эти осколки, собранные воедино с мозаикой, ничего не стоят?..
— Я ничего не понимаю в магии древних, — отвечал он, поставив сосуд с носиком на стол. — Не забывай, академия Белого Пергамента возведена на руинах чего-то более величественного, чем мы можем представить себе. В моей молодости профессора спорили о том, что в прошлую эру наш народ умел создавать механических драконов, а ныне — все чертежи утеряны, а механические существа были уничтожены в результате бесконечных войн.
— Профессор, скажите… — произнёс Илес, глядя на Ови, — чего хочет злодей? Он оставлял осколки в разных местах, именно там, где находились люди, которые привозили мечи в наши стены.
— Ох, — Кенциль утирал лицо руками, пока воспитанница рассматривала его, — восстанови картину ещё раз, девочка.
— Полтора года назад мастер Омольрец привёз зачарованный меч к нам для повторного зачарования, — сказала она, скрестив пальцы перед собой. — Но меч был утерян, исследователь не помнит, из-за чего. Почти год назад в стены Белопергаментной по заказу друга привёз второй клинок профессор Жерацир, мастер кафедры общей алхимии. Он последние месяцы находится в полубезумном состоянии, кажется, помешавшись на своей науке. Как я поняла, именно из-за привезённого оружия его жизнь и пошла под откос…
— Ссора с архимагом, — вспомнил профессор. — Продолжай.
— Однако меч был вывезен тем же днём. А четыре месяца назад для зачарования клинка по заказу от друга-чародея приехал мастер над големами и владелец крупной фабрики Царвель. Паристо помог ему, и Царвель спустя сутки вывез свой заказ, который и отправил другу.
— Значит, придётся допросить самого архимага… — произнёс Илес. — Только он должен знать, где первый меч.
— Исключено, — отрезала девушка. — Он скорее испепелит меня, чем позволит своему разуму осознать этот вопрос. Да я и не уверена, что это он. Какой мотив? Ведь он выглядит не полоумным стариком, а вполне разумным человеком.
— Мастер Омольрец, к примеру, не очень разумен, — сказал наставник, упираясь в спинку стула. — Как и разум Жерацира, разум преподавателя защиты от тёмной магии явно сломлен на фоне… собственной гениальности. Тем более, как ты рассказала, сам Консерптон архимагов отказывал ему в выделении дополнительной помощи по укреплению границы.
— Не они, а их канцелярия, — поправила Ови. — Чиновники.
— У нас тоже, не забывай, работает чиновник от префектуры, — продолжал Кенциль. — И мне показалось, пока вы двое были на юге, этот чиновник что-то вынюхивал здесь. Во всяком случае, раньше он не бродил по академии не допрашивал слуг и стражников. Поговори с Лёдериц, возможно, она что-то расскажет о нём.
— Думаете, он всё же хочет посадить меня? — спросила она. — Всё из-за ненависти к моему… происхождению?..
— Я ни о чём не думаю, Ласточка, — отвечал наставник, спрятав лицо за ладонями. — Кроме твоей безопасности и того, чтобы ты успешно выпустилась. Но после событий, произошедших позавчера, мне тяжело в это поверить.
Овроллия переглянулась с Илесом. Тот прекратил жевать очередное печенье и сразу проглотив, допив из чашки.
— Скольких уже
