и передал щенку свой корабль.
Я плохо понимаю, о чём они говорят. В голове всё ещё плывёт. Вроде о Рэйгарде, но смысл всё равно ускользает. Снова это слово «брат». Но не может же быть…
– Ну ничего, – рычит Барнабо, и его кулак впечатывается в какую-то мебель, по крайней мере, я слышу треск дерева. – Если он не оприходовал эту девку, значит, связь пока непрочная. Вряд ли он успел слиться с драконом.
Тяжёлые шаги приближаются вплотную ко мне. Рука грубо хватает меня за левую кисть. Трудно делать вид, что я всё ещё без сознания. Трудно сохранять ровное дыхание, когда тебя обдаёт парами выпивки и запахом давно немытого тела.
– А ты не хочешь попробовать убрать метку прямо сейчас? – спрашивает пират.
– Опасно, – отвечает магистр Верн. – Нужно подождать несколько дней, чтобы универсум её ослабил. Если попытаться сделать это сейчас, то девчонка может остаться без руки. Не думаю, что твоя ненависть к сопернику сильнее страсти к деньгам.
– На всякий случай стоит позвать целителя, – говорит Барнабо, отпуская мою руку и снова отходя от меня. – Если всё-таки окажется, что брат её косу… кон… сумировал, то хаос с ними, с деньгами, тем более что сумма будет меньше. Переживу. Лучше я её убью. Ни один дракон не выдержит потери истинной пары. А перед этим пропущу через свою команду. Не пропадать же добру. Сдохнет дракон – сдохнет и мой удачливый братик. Знаешь, Верн, ради такого я готов пожертвовать деньгами.
Вот теперь в голове окончательно проясняется.
«Брат».
Барнабо – брат Рэйгарда? Ещё прозвучало слово «бастард». Значит ли это, что у них один отец? Видимо, да. Но, самое главное, Барнабо готов убить меня, чтобы уничтожить через истинную связь Рэя. О том, что ещё может мне грозить перед смертью, стараюсь не думать. Получается плохо. Меня начинает бить крупная дрожь, и я судорожно втягиваю воздух.
– Очнулась всё-таки, – замечает магистр Верн и моментально оказывается рядом со мной.
Притворяться больше нет смысла, и я открываю глаза.
Магистр пытается подсунуть ладонь под мой затылок, чтобы помочь мне подняться. Однако я отталкиваю его руку и, опираясь руками на твёрдую поверхность, сажусь самостоятельно.
– Сильная, – с каким-то сожалением вздыхает Верн. – Не повезло тебе, княжна.
Можно подумать, что ему меня жаль. Стискиваю зубы. Нет смысла что-то высказывать этому предателю. Он знал, что делает. Но страшен не столько Верн сейчас, сколько второй – Барнабо.
Перевожу взгляд на крупного мужчину, сидящего возле стола.
Сталкиваюсь с безжалостным взглядом чёрных глаз. В нём столько ненависти и одновременно похоти. Мужчина откровенно меня разглядывает. Всё, что успеваю заметить, – тёмные волосы и раскрасневшееся от выпивки лицо. Определить, есть ли сходство с Рэйгардом, не успеваю. Не выдерживаю и опускаю глаза.
Драконьи Боги, пожалуйста, спасите!
– Ничего так девка, – говорит Барнабо, и я слышу звук отодвигаемого стула. – Может, ну их деньги? Ну-ка отвечай, красотка: Рэйгард ведь добрался до того, что у тебя под юбкой? Не хочешь сравнить двух братьев? У меня опыта побольше будет.
– Ты пьян, Барнабо, – пытается остановить его магистр. – Девчонка невинна – я уверен. Это же огромные деньги.
– Пшёл вон, Верн. Я решаю. Это мой корабль. И сейчас ты или выйдешь в дверь, или я помогу тебе выйти через окно.
Руки магистра Верна сложены за спиной. Со своего места я вижу, как его пальцы начинают выплетать узор. С заблокированной магией не могу понять, какой именно стихией он владеет, скорее всего, ледяной, подобно большинству преподавателей Авейры.
Барнабо не видит рук магистра, но ему, похоже, это и не обязательно.
– Даже не думай, – с усмешкой говорит пират.
Его язык больше не заплетается, и стоит он твёрдо, широко расставив ноги. Если Верн и собирался что-то сделать, то я отчётливо понимаю, что надежды на это нет.
Магистр тоже это понимает: быстро вынимает руки из-за спины, демонстрируя раскрытые ладони.
– С чего ты взял, что я могу пойти против тебя? Я нянчился с тобой с самого детства, и всё, что я хочу, – это чтобы ты не наделал глупостей. Подумай хорошо. Княжна – это добыча, и деньги, которые за неё заплатят, должны быть разделены в положенных долях между всеми членами команды. Таков договор.
– Сомневаешься, что у меня хватит средств выкупить их долю?
– А репутация? Ради минутной прихоти поставишь её на кон? – пытается использовать другой аргумент Верн. – Нарушишь слово, данное шейху?
– Свободен! – рявкает Барнабо, явно потеряв терпение.
Верн пятится к выходу. Миг, и дверь за ним захлопывается.
Я остаюсь наедине с монстром.
Короткий самодовольный смешок. Из рукава пирата выскальзывает длинный кинжал. Он его демонстративно прокручивает в руке, а затем швыряет на стол.
Взгляд в мою сторону полон предвкушения. Но прежде всего Барнабо шагает к двери. С противным скрежетом закрывается задвижка. Он не спешит. Теперь я полностью в его власти.
Давлю в себе страх. У меня всего несколько мгновений, чтобы принять решение. Оно несложное: кинжал сейчас ближе ко мне, чем к пирату. И есть шанс успеть умереть.
Тело вялое. Магии ни капли. Но в голове неожиданно всплывают слова Рэя: «Ты сильная. Ты даже с откатом справилась, а это почти невозможно».
Только не думать. Смерть не так страшна, как…
Рывок. Я успеваю схватиться за рукоятку кинжала, но уже в следующий момент на моём запястье смыкаются железные пальцы пирата. Кинжал падает на стол.
– А ты и, правда, шустрая, – Барнабо перехватывает мою вторую руку и вжимает меня в стол, край столешницы больно врезается в бёдра. – Как тебе, вообще, удаётся двигаться? Ты ведь под универсумом.
Он нависает надо мной, обдавая запахом кислой капусты и застарелого пота, и я всё больше и больше отклоняюсь назад. Ещё немного, и я окажусь распластана под огромным возбуждённым мужчиной.
– Тебя всё равно найдут и убьют, – говорю я, тут же по кривой усмешке понимая, что эта угроза меня не спасёт, скорее, наоборот.
– Ты надеешься меня напугать? – скалится он. – Да я всю жизнь хожу по краю. Риск пьянит похлеще ангильского рома. Если бы я боялся смерти, ловил бы рыбу или пас коров.
«Если такого вывести из себя, – мелькает мысль, – то он сначала свернёт мне шею, а потом уже будет думать. Вот он и выход».
– А, по-моему, ты трус, – бросаю я пирату прямо в лицо и вижу, как потрясение, написанное на нём, сменяется яростью.
– Что?! – рёв Барнабо сотрясает стены, огромная рука стискивает моё горло.
Вот и всё.
Но зря я надеялась. Уже через несколько мгновений пальцы разжимаются, и я получаю временную
