глаз на осунувшемся лице.
Эти двое еще только переходили со стадии удивления к режиму действия, что требовало лишних долей секунд, а Тойво уже выхватил свой револьвер и нажал на спусковой крючок. Выстрел с близкого расстояния в область живота — страшное дело. А второго, на которого обвалилось мертвое тело, он не застрелил.
Каким-то образом, не запечатлевшимся в памяти, оказавшись возле них, лежащих на земле, он ногой отшвырнул оба пистолета, а потом ударил в лицо живого рукояткой револьвера. Не так, чтобы сильно, но так, чтобы кроваво. Затем из одежды мертвеца соорудил кляп, воткнул его в рот врага, а руки связал сзади, используя его же ремень.
— Бежишь вперед, — приказал он. — Я за тобой в десяти метрах. Проведешь меня через заслоны — останешься живым.
Похоже на шутку, но сработало. А еще большей убедительности Тойво достиг, когда ткнул захваченного им оперативника лицом в кровавое месиво в животе его покойного коллеги.
— Все! Пошел! — не повышая голоса, но очень строго сказал Антикайнен. — Я за тобой, гаденыш! Убью, если будешь финтить!
Пленный с диким взглядом перепачканного в крови и обрывках кишок лица помчался, не разбирая дороги. Финн дождался, пока тот скроется из виду и перешел на другую сторону дороги. Перед этим бросил в рюкзак трофейные пистолеты, сделав это чисто автоматически, не понимая, зачем.
Он шел быстро, насколько это позволял немножко поврежденный организм. Где-то далеко в стороне раздалась пистолетная стрельба, а потом все стихло. Завалили оперативника. Ну, на это и был весь расчет. Теперь врагов осталось еще на двух меньше, то есть, не десять тысяч, а девять тысяч девятьсот девяносто два. Тоже неплохо.
Тойво по запаху ощущал близость моря. Финский залив не совсем, конечно, море, но все равно — большая часть суши, покрытая водой. Раньше на этих берегах жили ингерманландцы, но суровая русская действительность их всех повывела. Истребили их практически полностью, а финны со своей стороны это истребление поддержали, черт его знает, почему. В учебниках, конечно, описано по-другому, исторические мужи, а особенно исторические тетки, не моргнув глазом — одним на всех — трактуют, что ингви сами убились, как ливы, тиверцы, весь и вепсы, сумь и саамы, а также родственники их — лемминги. Хрясь с обрыва в море — и будьте любезны!
Через час с небольшим он вышел на окраину дачного поселка, но выходить из леса поостерегся. Обойдя стороной, он присмотрелся и прислушался: ни собаки не лают, ни петухи не кричат, ни житейский шум не доносится. Ушел дачный народ, что ли?
Не ушел, а эвакуирован. Значит, в поселке несут патрульную службу менты, на большее им доверия нет. Это плохо, потому что предстоит ждать до сумерек, а уже потом ухитряться и залезать в какой-нибудь пустующий домик. Найти такой несложно — где травы по пояс, там и не ступала нога человека. Там и отлежаться можно, там и еда должна быть — осенние заготовки неизвестных годов. Там выжить можно.
Несмотря на довольно жаркую погоду Тойво временами чувствовал озноб. Он понимал, что концентрация у него не та, что должна быть в такой ситуации, и принуждал себя обращать внимание на мелочи, на звуки, но с отчаяньем осознавал, что больше полагается на случай.
Антикайнен вышел на окраинный лодочный сарай, которым, судя по всему, уже давно никто не пользовался. Дальше были камыши. Можно бы в них забраться и тихой сапой просидеть, хоть до второго пришествия. Это, если здоровье позволяет. У него такого здоровья нет — едва переставшие кровоточить раны в воде непременно это дело возобновят. Надо идти дальше.
А идти, как оказалось, некуда. Камыши вплотную подступали к открытому галечному пляжу. До леса — метров двести. Вернуться назад? Но, едва он решил возвращаться, как понял, что обратного пути нет. Вернее, есть, но через поселок, где за каждым углом мог притаиться испуганный вооруженный милиционер.
На окраине же, откуда Антикайнен пришел, образовался маленький отряд вооруженных людей в штатском. В принципе, все правильно: взять под контроль подход к жилищам и открытой воде. Все дачные поселки в округе охватить невозможно, но ближайшие — вполне. По отделению, то есть, по семь — восемь человек, расположить в местах вероятного появления преступника, а потом ждать. Только такая стратегия теперь и может быть, а не гоняться с облавами по лесам.
Тойво это упустил.
Уже падая на землю и отползая в сторону, он подумал, что уповать на случай — крайне рискованное дело. Риск зачастую не оправдывается. Антикайнен еще не слышал никакой тревоги в переговаривающихся голосах с окраины поселка, но уже знал: его, блин, обнаружили.
— Так, а что это было? — спросил один.
— Где? — ответил другой.
— Да, кажись, что-то было, — согласился третий.
— Будто мелькнуло что-то, — дополнил четвертый.
Прочие ничего не сказали, но начали тревожно оглядываться по сторонам. Не пройдет и пары минут, как они пойдут выяснять, что же все-таки показалось наиболее внимательному.
Тойво в отчаянье осмотрелся: можно укрыться за земляным бугром, потом перекатиться за большой камень, а затем за сваленные давным-давно и проросшие бурьяном деревянные балки. И все! Лишь поселок и камыши — здесь уже скрыться не выйдет.
А если короткой перебежкой?
Эх, не успеть — двое уже идут к тому месту, где он лежит. Антикайнен достал свой револьвер. Осталось три револьверных магазина — негусто. Выход один — пойти на рывок, открыв бешеную стрельбу.
Он вскочил на ноги, готовясь нажать на спусковой крючок, но не успел. Те двое, что шли к нему, остолбенели от неожиданности и замерли, но третий, что незамеченным подкрался откуда-то сбоку — ближе к поселку — не остолбенел. И меткий, гад, оказался! Выстрелил навскидку — и попал.
Тойво почувствовал удар по правой ноге и начал заваливаться на землю, но успел переместить дуло своего револьвера направо. Он тоже не промазал, и его попадание было роковым для стрелявшего в него человека.
Двое невредимо ринулись назад и укрылись за разбросанными там и сям валунами.
Даже беглого взгляда хватило финну, чтобы понять — пуля перебила ему кость, и теперь ходить он уже не может. Разве что скакать на одной ноге, да кто же ему это позволит? Берцовая кость сломана. Малая — точно, большая — под вопросом. Тойво оторвал штанину и натуго обмотал рану. Враги совещались, поэтому времени на это ему хватило.
Антикайнен понимал, что шансов уйти у него теперь, в принципе, уже нет. Однако это никак не сказывалось на его настроении. Не было ни
