это ответил: «Негодный дурак, что ты такое городишь! Ступай своей дорогой и не болтай глупостей, а не то я тебя отделаю так, как это у нас полагается для вашего брата! Наш царь давным-давно вернулся из купальни, и мы все вместе с ним. Он пообедал и лег почивать; не шуми здесь, не разбуди его!» Услышав эти слова, царь подумал, что привратник над ним издевается; он страшно рассвирепел, им овладело бешенство, и он бросился на привратника с намерением оттаскать его за волосы. Привратник, желая нанести ему удар, задел его только ручкой своей булавы, и тем не менее кровь полилась у царя из многих мест. Почувствовав себя раненным и сообразив, что у противника есть меч и булава, а у него нет никакого оружия ни для нападения, ни для защиты, вообразив вдобавок, что перед ним — сумасшедший, связываться с которым значит рисковать жизнью, царь решил сходить к своему дворецкому, переждать у него в доме, пока успокоятся раны, и потом уж отомстить своим обидчикам. Но если плохо ему пришлось у дверей своего дворца, то в доме дворецкого дело обернулось гораздо хуже. Тогда он тайком пробрался к своей жене, царице, полагая, что все беды валятся на него оттого, что его не узнали. Про жену же он мог наверняка сказать, что она его узнает. Приблизившись к ней, он рассказал обо всем, что с ним случилось, но царица, полагая, что ее супруг находится во дворце и сильно разгневается, узнав, что она слушает подобные речи, велела своего настоящего мужа гнать палками и выставить за дверь, как безумца. Царь пришел в полное отчаяние, решительно не зная, что ему теперь делать. В великом унынии, жестоко избитый и израненный, он отправился в больницу, где и провел много дней. Когда его мучил голод, он ходил от одной двери к другой, прося подаяния, и все люди смеялись над ним: как это царь нашей земли ходит в таком жалком рубище? И столько людей повторили эту насмешку и в стольких местах он слышал ее, что под конец и сам стал думать, что он — сумасшедший, вообразивший себя царем той земли. Так прошло много времени, и все принимали его просто за сумасшедшего, возомнившего, будто он кто-то другой. И вот, когда царь находился в таком печальном положении, благость и милосердие господа, всегда желающего спасти грешника и все устроить для его спасения, привели к тому, что гордый царь задумался о причине своего унижения и гибели. Он понял, что все это было послано ему в наказание за гордость, и в особенности за то, что, обуянный гордостью и безумием, он велел изменить стих в песне святой Марии. Уяснив себе это, он очень опечалился, и сердцем его завладело жгучее раскаяние. И сильнее всего мучило его не то, что он потерял царство, а то, что своими грехами он оскорбил господа. Окинул он взором свою жалкую жизнь, и полились из его глаз горькие слезы. Днем и ночью стал он молить господа простить его и смилостивиться над его грешной душой. И так сокрушало его раскаяние, что он ни разу не попросил господа вернуть ему назад царство и былые почести. Он не придавал им теперь ни малейшего значения и желал одного: получить прощение грехов и спасение души. И поверьте, сеньор граф, что, по моему мнению, совсем неплохо поступают люди, которые из-за земных благ, желая сохранить здоровье, обрести почести или богатство, совершают паломничества, постятся, подают обильную милостыню, возносят усердные моления, — господь бог, несомненно, зачтет им все это. Но было бы гораздо лучше делать подобные вещи для того, чтобы заслужить прощение грехов и снискать благоволение господне. Вряд ли можно усомниться в том, что они достигли бы своей цели, ибо для бога всего приятнее видеть в грешнике благие намерения, нелицемерное сокрушение и смиренное сердце. И когда гордый царь наконец раскаялся в своем грехе, господь увидел его покаяние, его благие намерения и тотчас же простил его. А поскольку милосердие божие границ не знает, господь не только простил гордому царю все его грехи, но и вернул ему царство и увенчал его еще большею честью, чем прежде, а как он это сделал, вы сейчас узнаете. Ангел, который заступил место царя и принял его обличье, позвал одного из привратников и сказал ему: «Мне передавали, что здесь бродит какой-то сумасшедший, уверяющий, что он царь этой земли и вообще болтающий презабавные вещи». Привратник был тот самый, который поколотил царя в тот день, когда царь переодетый вернулся из купальни. Беседуя с ангелом как с настоящим царем привратник рассказал ему обо всем, что у него случилось с сумасшедшим, и сообщил, как люди дразнили его и потешались, слушая его безумные речи. Когда привратник окончил свой рассказ, ангел велел позвать к нему царя. И вот царь, почитавшийся безумцем, явился к нему; ангел отвел его в уединенное место и сказал: «Друг, мне передавали, что вы величаете себя царем этой земли и уверяете, что потеряли царство по какой-то несчастной случайности. Прошу вас, расскажите мне, ради бога, в чем дело, и ничего от меня не скрывайте; даю вам слово, что ничего худого с вами не будет». Когда несчастный царь, ославленный жалким безумцем, выслушал речь того, кого сам он считал царем, он не знал, что ответить. Он боялся, что ему нарочно задают коварные вопросы, а когда он откроется, его велят убить или ввергнуть в новое несчастье. Поэтому он горько заплакал и сказал так, как и подобало человеку, находившемуся в столь горестном положении: «Сеньор, я не знаю, что отвечать на ваши вопросы. Мне ясно однако, что жизнь и смерть давно уже имеют для меня одну и ту же цену. Видит бог, я не забочусь более ни о чести мирской, ни о земных богатствах. Вот почему я не стану таиться от вас и открою вам то, что у меня на сердце. Итак, сеньор, заявляю вам, что я действительно сумасшедший: все люди меня таковым считают, дела мои и поступки доказывают это, и я давно уже брожу в таком виде по земле. Если бы так думал про меня кто-нибудь один, он мог бы, пожалуй, обмануться, но все люди, — хорошие и плохие, большие и маленькие, умные и не очень умные — все считают меня безумным. Могут ли все они ошибаться? И, однако, несмотря на это, я твердо и хорошо знаю, что я был царем этой земли
