рассказ. Это просто какой-то бред. Я не смог его читать. Потому что легче и правда сломать себе палец, чем читать это.
Фёдор пожалел, что упомянул сломанный палец, но Морковников был спокоен.
– Это ваше личное мнение, – ответил он и сунул в рот еще одну конфету.
– Конечно! Но вы же сами хотели узнать мое мнение! Вот вам мое мнение!
– А я с ним не согласен, – пожал плечами Морковников. – Разве я должен? Между прочим, на курсах писательского мастерства преподаватель сказал, что у меня сильная и нежная проза. Просто стиль не отточен.
– За ваши деньги он бы вам сказал, что вы жираф, только попросите.
– Почему жираф? Если бы я выбирал себя в животном мире, я был бы львом.
– Кто бы сомневался.
– Я и по зодиаку Лев. А вы?
– Какая разница?
– Действительно, никакой. Ладно. Мы выяснили, что платить вы не готовы. Значит, напишете мне рассказ. Это логично и справедливо.
Фёдор затушил в блюдце невыносимую сигарету, выпил теплый водянистый чай.
– Можно позвонить?
– Жене?
– Да.
– Вы же сказали, что не женаты.
– Ну не жене, а девушке.
– Мы с вами еще не закончили разговор.
– Договоримся, – сказал Фёдор. – Я напишу вам рассказ, напишу. У вас есть какие-то особые пожелания? Объем, жанр. Еще что-то?
– Да пишите что хотите, – ответил Морковников. – Но только хорошо пишите. Ну и потолще тоже хотелось бы.
– Для рассказа объем не важен. Вы знаете такого писателя Хемингуэя?
– Слышал. Еще у меня пару лет назад был барабан по кличке Хемингуэй.
– Какой барабан?
– Стукач. Бывший вокзальный вор. Потом обувь ремонтировал. Умер от передоза. Чуть-чуть до семидесяти не дотянул. Живучий был. Его однажды под поезд толкнули. А на нем ни царапины.
– Бог с ним. Я про писателя. Он написал рассказ длинной в одно предложение, и его признали лучшим в истории литературы, – сказал Фёдор и снова не покраснел.
Морковников достал смартфон:
– Как называется?
– Не помню. Просто введите: «Хемингуэй, самый короткий рассказ».
– Ага. Так. «Продаются детские ботиночки. Неношеные». Это все?
– Ну да.
– Какая-то чушь, если честно. Нет, мне такого не надо, спасибо. Мне нужно, чтобы было просто, понятно и сильно.
– И нежно, – устало вздохнул Фёдор.
– Вот-вот. И нежно.
– Я напишу. Дайте мне пару недель. Лучше три. Идеально было бы месяц. Сейчас у меня очень важная работа. И надо успеть ее сделать. Много времени это не займет. Потом я сразу же сяду писать вам рассказ.
Морковников вздохнул так устало и грустно, будто целый день копал детские могилы.
– Ну что вы за человек такой? То ли дурак, то ли меня дураком считаете. Конечно же, вы никуда отсюда не выйдете, пока рассказ мне не напишете.
Он достал из ящика стола толстую тетрадь и дешевую шариковую ручку.
– Вперед!
26
Мелькнула мысль изобразить сердечный приступ и уехать отсюда на скорой помощи. Фёдор даже чуть-чуть сморщил лицо, дотронулся до груди и издал тихий стон. На остальное не хватило ни сил, ни актерских способностей. К тому же наверняка Морковников и не такие спектакли наблюдал в этом кабинете.
– Прямо тут писать? – спросил Фёдор.
– А что такого? Знаете, сколько тут всего пишут? Такие истории! На днях один мужик писал объяснительную, почему его собутыльник с девятого этажа прыгнул.
– Почему же? – заинтересовался Фёдор.
– На спор. Надел два зимних пальто и прыгнул. Говорил, не разобьется.
– Разбился?
– Ну конечно, разбился.
– Давно я не писал от руки.
– Ничего, справитесь.
– Можно позвонить?
– Вы пишите, пишите. А как напишете, пойдете на все четыре стороны. Чем быстрее, тем вам же лучше. Чаю еще хотите? Может, коньяка?
– Можно мне мои сигареты?
Морковников вышел из кабинета и запер дверь на ключ. Фёдор кинулся к окну, подергал замок на решетке. Тот был крепок. Пришла безумная идея – найти пистолет и прорываться с боем. Но сейф был заперт. А в ящиках стола не было ничего, что помогло бы выбраться на свободу. Поддельные сигареты, пачка чая, сахар, конфеты, канцелярщина, книга Каргополова «Верблюжьи звезды» и старый порножурнал. Фёдор обратил внимание на компьютер. Можно было написать Инне письмо. Только он не помнил пароль от собственного почтового ящика, да и ее адрес он не помнил. И какие остались варианты, чтобы сбежать отсюда? Он посмотрел на тетрадку. Написать рассказ этому дураку? Сойдет любой бред. Все равно он ничего в этом не понимает. Фёдор вернулся на свое место. Пришел Морковников, кинул пачку на стол.
– У меня тут сейчас будет разговор. Но вы не помешаете. Пересядьте на диванчик. Вам там удобно будет. Я вообще в туалете часто пишу.
Фёдор сел на диван. Попробовал сосредоточиться. Как назло, в голову ничего не приходило. Он нарисовал человечка – кружочек, длинная палочка и еще четыре короткие палочки.
В дверь коротко постучали. Зашел невысокий мужичок в кожаной куртке. В руке он держал переноску для домашних животных. Внутри что-то шевелилось и шуршало. Фёдору представился клубок змей.
– Здрасьте, – сказал мужичок.
– Привет, – ответил Морковников. – Показывай.
Он открыл дверцу и достал большого пестрого петуха. Тот важно прошагал по столу, потрясая малиновым гребнем.
– Молодой и сильный, – сказал мужичок. – Две победы досрочно. Кличка Рэмбо.
– Ничего такой, – сказал Морковников.
– Ничего! Лучший, что есть! Сам его боюсь.
Рэмбо чуть присел и длинно испражнился на стол.
– Видели? – спросил мужичок. – Правду говорю.
– Ладно. Беру. Суй назад.
– Теперь он ваш.
Морковников взял петуха и осторожно засунул в переноску. Мужичок ушел.
– Как ваши успехи?
Фёдор таращился на чистый лист.
– Вы меня отвлекаете.
– Изнежились вы, – проворчал Морковников.
Он достал смартфон.
– Катенька, привет! Это я, твой лизунчик. Подарок тебе купил. Еще не свадебный. Просто подарок.
Фёдор привстал, сел, посмотрел в угол, пытаясь вспомнить первую фразу. Это ему удалось. Он начал писать. Кроме первой фразы, он больше ничего не вспомнил и остальное сочинял сам. Строчил как заведенный. С непривычки натер небольшую мозоль на среднем пальце.
– Пошло дело, – сказал довольный Морковников. – А то месяц, месяц.
– Можно чаю?
Пока дописал, он выпил четыре чашки чая и выкурил полпачки сигарет. Закончив, почувствовал такое опустошение, что готов был уснуть прямо здесь. Захотелось красивым жестом кинуть тетрадку, чтобы она спикировала на стол прямо под нос Морковникову. Но Фёдор знал, что в реальности она улетит куда-нибудь в угол.
– Я написал, – сказал Фёдор.
– Так несите же скорей сюда!
Морковников стал похож на ребенка, к которому пришел Дед Мороз. Он суетливо открыл тетрадку, прочитал вслух первую фразу:
– «Дом стоял в конце улицы и был высокий и красный».
И заметно поскучнел. Дальше читал про себя. Но
