Дерек предостерегающе оглянулся на Дару. – Но вот что любопытно: бал еще не закончился, а девица куда-то пропала. Ее друзья решили, что она пораньше ушла домой. Но как же все удивились, когда после бала обнаружили на школьной парковке ее машину!
Школьники, сидевшие рядом с Дереком, одобрительно зашумели, засвистели и принялись отпускать сальные шуточки.
– Больше того, – продолжал парнишка, упиваясь вниманием публики, словно ведущий популярного телешоу, – рано утром на следующий день машина Мэгги так и стояла на школьной парковке!
Все зашумели еще громче, принялись тыкать в Мэгги пальцами, хохотать, изумленно вскидывать брови и прикрывать ладонями разинутые в деланом удивлении рты.
– Ой, Мэгги, извини. Я не собирался называть твое имя, но… что ж поделать! – Тут Дерек насмешливо глянул на Мэгги и выпятил губы, словно посылая ей поцелуй. – Но знаете, Мэгги не рассказала мне, с кем она провела ту ночь. Нет, вместо этого она послала меня к черту! – В столовой захлопали, засвистели, загоготали. – Так вот, я дам двадцать долларов первому, кто сумеет узнать, с кем была в ту ночь наша малышка Мэгги… потому что я хочу пожать руку этому стервецу!
Мэгги была ошеломлена. Ее лицо залилось краской, голубые глаза наполнились слезами бессильной ярости. Держа спину неестественно прямо, она поднялась из-за стола, вцепилась в поднос с нетронутым обедом и, ни слова не говоря, пошла прямо к мусорному баку.
– Ну же, Мэгги, не уходи! Я горжусь тобой! – не сдавался громогласный паршивец.
Шад с шумом сгреб со стола свой поднос и двинулся за Мэгги.
– Эй, Шад! А может, это твоя мамочка научила нашу Мэгги своим штучкам? – проорал Дерек, расхохотался и принялся хлопать по потянувшимся к нему со всех сторон ладоням дружков.
Шад замер на полпути. Мэгги выглядела так, словно ее вот-вот стошнит.
Джонни охватила пульсирующая, слепящая злоба. Взмахнув руками, он расшвырял стоявшие на столах подносы с обедом, так что стаканы с напитками полетели в разные стороны, а остатки еды шмякнулись из тарелок на колени сидящим. Подростки завопили и повскакали с мест. Подносы грохались об пол и забрасывали едой разбегавшихся школьников. Стол, у которого стоял на скамейке обидчик Мэгги, весь задрожал: Джонни хорошенько тряхнул его, а потом повалил на бок.
Дерек едва успел соскочить, а стол скинул всех, кто за ним сидел, и, проскользив по полу, врезался в другой стол, стоявший поблизости. Джонни подтолкнул какую-то зазевавшуюся девчонку, и поднос, который она держала в руках, подлетел в воздух, а все его содержимое свалилось Дереку на голову, залив его уложенные гелем волосы и ворот рубашки соусом для спагетти.
Потом Джонни зарычал, и всюду в столовой, словно снаряды, полопались пакетики с молоком. Снова взвизгнули школьники.
– Джонни… Джонни! Хватит, остановись!
Рядом с ним стояла Мэгги. Глаза у нее расширились, на щеках выступили красные пятна. Она ухватила его за руку, и Джонни вдруг понял, что не подумал спрятаться от нее. Он вышел из себя самым непозволительным образом. Шад за спиной у Мэгги сгибался пополам от неудержимого хохота.
– Что это было?! Как же круто! Я даже не заметил, кто все это начал. Драка едой! Драка едой! – И Шад заскакал на месте, делая боксерские выпады и подпевая себе во все горло, не замечая, что к нему на всех парах несется директор школы мисс Бэйли. Он замер на полуслове, но было уже поздно: мисс Бэйли ухватила его за плечо и вывела из столовой.
В проделках Джонни обвинили нескольких школьников, в их числе Дерека. Значит, в мире все же есть справедливость. Дерека и других зачинщиков вывели из столовой и повели туда же, куда и беднягу Шада. Мэгги слышала, как Дерек возмущался, когда его силой уводили с места побоища.
– Никто ничего не бросал! – кричал он. – В столовой как будто землетрясение началось. Мы не бросались едой. Клянусь!
Мэгги взглянула на Джонни и улыбнулась ему уголком рта. Джонни лишь покачал головой: ничего хорошего в этом нет. Он уже во второй раз сорвался при свидетелях. Ему нужно держать себя в руках. Он взглянул в огромные голубые глаза Мэгги и застонал. Она сняла заляпанные соусом очки и смотрела на него. Ее глаза, все ее лицо было полно любви. Она показалась ему невероятно, немыслимо красивой. Нет, в ближайшее время ему точно не удастся держать себя в руках. Он снова вернулся в исходную точку. Все его страдания, все попытки убраться подальше от Мэгги, чтобы ее уберечь, – все пошло прахом, и он не верил, что у него достанет сил еще раз решиться на что-то подобное.
– Давай уйдем куда-нибудь? Ненадолго. – Мэгги стояла очень прямо, скрестив на груди руки, готовая встретить его отказ. Но в глазах ее читалась мольба.
– Мэгги… все это плохо кончится, – страдальческим шепотом ответил он.
– Ты не заставишь меня снова уйти. Я так по тебе тосковала. – Губы Мэгги дрожали, и вся его железная выдержка рассыпалась, словно разбитое стекло.
Джонни взял Мэгги за руку, и они быстро прошли за двойные двери столовой, оставляя позади хаос и беспорядок. Он провел ее вниз по лестнице, потом по длинному коридору и наконец остановился перед единственным местом, где никто не стал бы их тревожить до самого вечера. Никто не заметил, как Мэгги скользнула в темный актовый зал и закрыла за собой дверь. Она выждала, чтобы глаза привыкли к темноте зала, ощущая присутствие Джонни, наслаждаясь исходившими от него теплом и энергией. Перед ними, в глубине зала, неясно вырисовывалась сцена, пустая, неосвещенная, а над ней парил поднятый занавес, открывавший взгляду блестящий пол и темные потолочные лампы.
В помещении словно жило беззвучное эхо чувств и переживаний, сохранившихся после бесчисленных выступлений. Как много молитв, призывов быть смелыми и показать себя с наилучшей стороны, великолепных спектаклей, мечтаний о горячем приеме у зрителей и безупречных представлений повидал этот зал! Мэгги вдруг показалось, что она видит над сценой множество призраков. Здесь таилось так много энергии, так много чувств! Это место напомнило ей молельню, синагогу, собор, где год за годом расцветают всеми красками мечты сотен школьников.
– Иди ко мне, – прошептал Джонни, словно боясь нарушить церковное молчание пустого театрального зала. Он обхватил Мэгги обеими руками и собрал вокруг себя как можно больше энергии – словно ракета, которую готовят к запуску.
На этот раз они оторвались от пола тихо и легко. Не было ни взрывов света, ни шума, ни ярких пятен. Они словно сумели преодолеть гравитацию. Они медленно парили, поднимаясь все выше, скользя над рядами глубоких кресел, над застланными ковром проходами. Под потолком виднелся балкон с рядами сидений, тянувшихся в обе стороны от просторной кабины звукорежиссера, из которой открывался великолепный вид вниз, на сцену.
Мэгги смотрела,
