– Но зачем ты занимаешься этим? Зачем ты продаешь оружие властям, а не тем, кто больше заплатит?
– Среди тех, кто платит больше, иногда тоже попадаются хорошие парни. – Ответ мой был не совсем полон. – Не знаю, как ты, а я в своей стране чувствую себя в безопасности. У меня есть друзья по всему миру, и я тоже хочу, чтобы они не испытывали страха за свою жизнь. А Боунс хочет управлять всем миром. Добейся он успеха на этом поприще, и всем придет хана. Кроме того, конкуренция с нами выводит его из себя. А мне нравится, когда он бесится.
Она все еще сидела сконфуженная, не в силах совладать со свалившейся на нее правдой.
– Так, значит… ты не преступник?
– Ну, не сказал бы. – Я совершал ужасные вещи. Я был куда более злым, нежели добрым. – Кстати, не забывай, что ты находишься здесь против своей воли. И я заставил тебя зарабатывать твою свободу сексом. Нет, я на самом деле самый настоящий преступник.
Она глубоко задумалась и потрогала пальцами покрывало:
– Интересно…
– Пять пуговиц. Я продолжу, если такая цена тебя устроит.
– Твои ответы не стоят такой цены.
– Не согласен.
Она знала обо мне гораздо больше.
– Но у меня остались еще вопросы…
– Так валяй, спрашивай. Но ты будешь должна заплатить за них.
Мне нравилось управлять ею через секс. Мне хотелось, чтобы она платила ртом и пи*дой.
– Тебя на самом интересует только секс? Я промолчал, поскольку не понял вопроса.
– У тебя были серьезные отношения?
– Вообще-то, это уже другой вопрос.
Она снова закатила глаза:
– Ты прекрасно знаешь, чтобы получить меня, тебе стоит лишь сказать об этом. Тебе действительно нужны эти пуговицы?
– Да. – Я посмотрел ей в лицо – ни тени симпатии. – Чем больше у меня будет этих пуговиц, тем больше я получу от тебя близости, пока не придет пора отпустить тебя на свободу. Между ними и банковским счетом нет никакой разницы. Поэтому я трачу обдуманно.
Больше вопросов она не задавала. Я понял, что Перл выбрала весь максимум. Она не хотела секса, который стоил больше пяти пуговиц: она отлично понимала, чего это стоит.
– Хорошо. У меня все.
– Прекрасно. А теперь к делу.
Я поднялся с ложа и подобрал нужные «инструменты». Пока она формулировала свои вопросы, я был занят тем, что обдумывал способ, которым на этот раз ей овладею. Глядя, как она восседает в моей «игровой» комнате, я испытывал беспокойство и возбуждение. Мысли мои крутились вокруг грязных вещей – очень грязных.
Я вернулся к постели и положил на нее хлыст. Мои губы потянулись к ней, и мы приступили к предварительным ласкам. Вообще, я считал ниже своего достоинства трахать уже намокших женщин. Как только у меня вставал член, я сразу же старался засунуть его куда следует. Но в случае с Пуговицей я уже не думал об этом. Мне нравилось целовать и ласкать ее. Я ловил кайф только от одного звука ее раскрывающихся губ. От страстного желания она изогнулась в моих руках и свела вместе бедра:
– Э-э, а вот это что?
И ее губы рассерженно скривились.
– Анальная пробка.
Я снова впился в ее губы, а затем перевернул ее на живот. Сорвал и отбросил на пол пиджак. Меня дико возбуждала та мысль, что Кейн хочет изнасиловать Перл. Но она принадлежала только мне, и я не собирался делиться ею с кем бы то ни было.
– Что-о? – Она уперлась ладонью в мою грудь и оттолкнула. – Анальная что?
– Пробка.
На самом ее конце сверкнул бриллиант. Я мог видеть его сияние, даже когда конец скрылся в ее заднице. Между ягодиц это выглядело бы еще сексуальнее.
– А теперь хватит разговаривать.
Я схватил ее за шею и притянул к себе.
Она снова оттолкнула меня:
– Я не хочу, чтобы ты пихал эту штуку мне в зад. Перестань.
Когда я хлестал ее ремнем, ей понравилось. Значит, понравится и анальная пробка.
– Поверь, это хорошо.
– Нет.
– Тебе точно понравится.
Я был на распутье. С одной стороны, меня раздражало ее сопротивление, но с другой – именно этого я и хотел от нее. У меня наконец была партнерша, которая осмеливалась сопротивляться моей силе и моему желанию. Партнерша несговорчивая, упрямая, настойчивая.
– Тебе понравился ремень, значит, придется по вкусу и это.
– Есть одна вещь, которая мне претит. Анал. Это исключено!
От ее несговорчивости х*й у меня превратился в сваю. Теперь ее задница стала самом желанным местом для меня. Тот факт, что мне было запрещено трахнуть ее в задницу (ну, или она считала, что запрещено), заставил меня возжелать ее еще больше. Моя рука скользнула ей в волосы, и я притянул ее к себе:
– Пуговица, ты моя! Когда я делал с тобой то, что тебе потом бы не понравилось?
Да, я бывал несколько грубым с нею, но не переходил границ. Все было довольно невинно.
Перл вся обмякла в моих объятиях. Ей нравилась моя нежность, тем более что я редко бывал таким.
– Боунс часто проделывал такое, и это самое болезненное, что мне приходилось испытывать. Нет, хуже всего было, когда он бил меня бейсбольной битой. Или резал ножом. Кроу, я серьезно не хочу этого!
Впервые я ощутил что-то, похожее на сострадание. Как только я представил, что за ней гонялись и били битой, меня охватила ярость. Сердце мое болезненно сжалось при мысли, что Перл некогда находилась в таких ужасных условиях. Для меня это стало новостью – никогда до этого я не думал, что могу чувствовать чужую боль. Но, как выяснилось, я был способен даже на такое.
– Давай откровенно. Я – не он. У нас с ним нет ничего общего. А если еще раз ты сравнишь меня с ним, то я изобью тебя так, что ты останешься калекой до конца своих дней. Понятно?
Пережитая минута слабости сделала меня совершенно бесчувственным. Мне больше не хотелось сострадать или сочувствовать кому-либо. Стоило мне лишь проявить свое сострадание, и эти люди гибли.
Она заметила огонь в моих глазах и тотчас же согласно кивнула:
– Что произошло, то произошло. И я знаю, что ты можешь.
Да, эта женщина была создана из материала попрочнее, чем многие из нас. Ничто не могло сломить ее волю. Она была вроде Супермена, только в женском обличье. И в более сексуальном.
– Кроу…
– Да, Пуговица.
Взглядом я заставил ее повиноваться.
– Семь.
– Пять, – прищурился я. – Мы же договорились.
– Я ничего не стану делать меньше чем за семь.
– Нет.
– Тогда мы расторгаем наше соглашение.
