— Вы не имеете права держать меня здесь! Я ничего не сделал! Я гражданин…
— Все верно, но что вы только что сказали, мистер Уолдо? За сколько дней до смерти Додда?
— За три.
— За три?
— Да, за три!
— А вы не ошибаетесь, Уолдо? — сердито осведомился Эллери. — За три дня — значит, в понедельник. Но вы только что говорили, что засвидетельствовали завещание Додда за два дня до его смерти — во вторник. Так когда же это было?
Уолдо быстро заморгал:
— У меня голова идет кругом, мистер Квин…
— Когда это было, Уолдо, за два или за три дня до смерти Додда?
— За два… а может, за три, — пробормотал портной. — Дайте мне подумать…
— Холдерфилд звонил вам с просьбой подняться к нему в офис и засвидетельствовать завещание Додда в понедельник или во вторник?
К ужасу Эллери, Дэвид начал плакать.
— Вы мне надоели! — всхлипывал он. — Неужели вы не видите, что я не в состоянии думать?
Эллери сдерживался с трудом.
— Конечно, не в состоянии, мистер Уолдо. Но постарайтесь. Не спите! — Он хлопнул маленького человечка по спине, и тот открыл глаза. — Это мелкая деталь, но именно она меня и беспокоит. Уолдо, это было в понедельник или во вторник?
— Какая разница? Один день или другой…
— Вы засвидетельствовали завещание Додда, Уолдо. Это произошло за два или за три дня до его гибели? Во вторник или в понедельник?
— Это произошло… — Голос портного дрогнул от ненависти. — Это произошло… в оба дня! — с триумфом заявил он. — Да, сэр! Теперь, когда я ответил на ваш вопрос, я настаиваю на своих правах и намерен…
— В оба дня? Знаете, Уолдо, это не слишком вероятно. Вы просто придумали это, чтобы я от вас отстал. Никто не свидетельствует завещание два дня подряд. Вы не выйдете отсюда, пока не ответите мне!
Уолдо застучал зубами.
— Говорю вам, в оба дня! Мы засвидетельствовали его дважды! Я помню это абсолютно четко, мистер Квин. Может быть, на этом закончим? Меня опять тошнит…
— Завещание было засвидетельствовано дважды? И доктор Додд присутствовал оба раза — в понедельник и во вторник?
— Да, и мистер Холдерфилд оба раза вызывал меня и Джонатана. А эта… секретутка оба раза ставила свою подпись. Если не верите мне, спросите у нее — она вам скажет…
— Вы в этом уверены?
Портной не ответил.
— Уолдо! Вы уверены, что это происходило два дня подряд?
Голова Дэвида свалилась на грудь.
— Отвечайте! — Эллери склонился над ним — капля пота с кончика его носа упала на редкие пепельные волосы маленького человечка.
Шум вечеринки прекратился, и ровное дыхание Уолдо казалось очень громким.
Эллери надел пиджак и открыл дверь. Джоркинг где-то отыскал стул и, сидя на нем, клевал носом. При виде Эллери он зевнул и поднялся.
— Сколько сейчас времени, сэр?
— Без двадцати четыре. Уолдо заснул в кресле, Джип, не тревожьте его. — Фил Пласкоу подошел к ним с другой стороны коридора. — Советую вам, ребята, дежурить по очереди — один наблюдает, пока другой спит. Лучше зайдите к нему в комнату. Я хочу, чтобы по крайней мере одна пара глаз бодрствовала постоянно. Закажите еду в номер и оставайтесь там, пока не получите указания от Дейкина или от меня. Может быть, я вернусь, а может быть, и нет. В любом случае оставайтесь с Уолдо, пока вас не отзовут. Не думаю, что он причинит вам хлопоты.
Эллери ждал в коридоре, покуда не услышал щелчок замка.
После этого он вызвал лифт.
* * *
Ночная прохлада казалась блаженством после душного гостиничного номера. Эллери до отказа открыл окошко «бьюика».
Он медленно ехал по пустынному шоссе.
Упорное наличие двух возможностей в этом деле просто бросалось в глаза. Или — или. Аверс или реверс. Даже считалка имела две версии, а последняя строка во второй из них — две пунктуации. А теперь возникло двойное засвидетельствование завещания Додда — два дня подряд.
В любом деле могло быть двое подозреваемых, каждая улика могла иметь двойное объяснение, как и каждый мотив. Но здесь у каждой смерти было два лица, история каждой жертвы могла быть рассказана дважды с двух разных точек зрения.
Эллери заметил в зеркальце фары догоняющего его автомобиля и уменьшил скорость, пропуская его вперед.
Казалось, вся ткань этого дела, куда была искусно вплетена разгадка, имела двойное значение.
Спустя некоторое время мимо вновь пронеслась машина, на сей раз навстречу «бьюику».
Эллери не обратил на нее внимания.
Но это был тот же самый автомобиль.
Через несколько минут быстроходная машина снова мчалась в северном направлении, догоняя «бьюик», пока между ними не осталось сто ярдов.
После этого она уменьшила скорость, сохраняя дистанцию.
Однако вскоре автомобиль начал приближаться. Свет его фар насторожил Эллери. Но внезапно огни исчезли, и он забыл о них.
Вторая машина свернула на грязную боковую дорогу. Фары погасли, и мотор смолк в нескольких ярдах от поворота, возле насыпи.
Эллери надавил на тормоз, и «бьюик» возмущенно заскрипел. Он едва не наехал на заграждение.
Машина стояла на десятимильном объезде между Конхейвеном и Файфилдом, бедном родственнике шоссе, которое впереди было взрыхлено тракторами и грузовиками, подвозящими гравий для работы. У обочины были сложены секции труб, деревянные подпорки и соединенный каркас маленького мостика. Повсюду горели сигнальные огни.
Две подпорки перегораживали дорогу. На каждой из них было написано: «ОПАСНО!»
Эллери остановил машину.
Незадолго до полуночи он ехал по этой дороге к югу, и она была открыта — работа прервалась на ночь, и рабочие ушли.
Неужели они вернулись среди ночи? Эллери выключил фары, давая глазам возможность привыкнуть к темноте.
Но, помимо тлеющих костров по бокам, не было никаких признаков возобновления работы, а так как, судя по сигнальным огням, дорога была прямая, он мог видеть далеко вперед.
Возможно, это ночные шалости местных мальчишек.
Дорогу окаймлял лес. Слышалось стрекотание сверчков и кваканье лягушек. И все, никаких звуков человеческой деятельности.
Тем не менее Эллери стало не по себе.
Он снова включил фары, явно не желая выходить из машины. В темноте, которую прорезывало мерцание костров, ощущалось нечто враждебное. Рассердившись на самого себя, Эллери открыл дверцу, шагнул на дорогу и быстро двинулся вперед вдоль сигнальных огней.
Когда он приподнял правую подпорку, ему показалось, что сзади послышались шаги.
