До того ли ей сейчас? Но и Марат мог ненадолго сорваться с этих самых съемок, всего-то четыреста километров, не Бразилия какая-нибудь.
Марат. Он клянется, что никогда у Нины Игоревны дома не бывал. И он же клянется, что не трогал могилу своего «отца». Отца или?
Пустая могила.
Акушерка, которая знала про повесившуюся костюмершу что-то важное. Нет, не про костюмершу – она же «вовсе ее не знала», да – но что-то ей было известно. Что?! Важно ли, что она – акушерка? Да еще в том самом роддоме, где появился на свет Марат Гусев, а два года спустя – Камилла Шумилина. Случайно ли Нина Игоревна звонила Стрешневой именно шестого мая? И ведь та готова была уже поделиться своим знанием, но… как говорил известный герой, беда не в том, что человек смертен, беда в том, что он внезапно смертен. Теперь Стрешнева ничего уже не расскажет.
И напарница ее бессменная ничего не расскажет. Иллария. Забавное совпадение. Хотя ничего забавного во всем этом «пасьянсе» нет.
Мертвая алкоголичка, взахлеб твердившая соседке про «новую жизнь». Шантаж? Но кого могла шантажировать эта нищая, опустившаяся ниже некуда бывшая красавица? А точно ли – красавица? Мало ли что участковый помнит, он младше был, вот и глядел восторженно. Была бы красоткой, в квартире нашлись бы старые фотографии.
Допившиеся до смерти кладбищенские бомжи – весьма вероятно, те самые, что помогали воровать шумилинский гроб. Вот эта стрелочка – точно в никуда. Нет тела – нет дела.
Вонючий «свидетель», который клянется, что никто из местной гопоты Стрешневу не трогал. Не мог тронуть! Значит, залетные поработали? Обидно. Залетных – не найдешь. А если найдешь – что они скажут? И какие такие залетные после успешного грабежа сбрасывают добычу в мусорный контейнер? Разве что сумасшедшие… Сумасшедшие, как та клетчатая тетка…
Вдова мертвого актера, которую наперебой копируют его фанатки. Зачем она звонила в следственный комитет, зачем ей было нужно, чтобы с ней кто-то побеседовал? Она ведь не верит, что Марат мог участвовать в осквернении могилы. Говорит, что не верит. А в то, что он – сын ее покойного мужа, как раз – верит. Как минимум, не исключает такую возможность. И это ее почему-то не возмущает.
Вот дочка его Камилла наоборот – ненавидит Марата и на всех перекрестках клеймит самозванцем. Что это? Профессиональная обида или дочерняя ревность. Камилла… еще одно редкое имя. Дурацкая нынче мода.
Муж этой Камиллы – весь насквозь искусственный. Игорь, понимаете ли, Петрович Глухов. Вот именно – Глухов. Ни тебе соцсетей, ни тебе журналистских расследований. Глухо, как в танке. Прилетел на эксгумацию, подержал супругу за ручку и улетел обратно, в Швецию. Карлсон, чтоб его! Банкир, туды его в качель! Нынче каждый операционист себя банкиром называет. Но полет из Швеции и назад зафиксирован, вряд ли простой клерк, как минимум начальник отдела. Что ж он не остался опечаленную Камиллочку утешать? Работа пуще неволи? Или алиби себе обеспечивал?
Полина, посвятившая себя семье Шумилиных и потому ненавидящая Марата до скрежета зубовного Могла соврать, что видела, как он по кладбищу шарашился? Легче легкого. Но могла и не соврать. Вот только информации в ее, мягко выражаясь, показаниях – с гулькин нос.
И в довершении всего – этот, чтоб его, писатель! Который, извольте радоваться, в ужасе от того, что жизнь реализует его сюжеты. Но сам ужас его… странный. Похожий на восторг. Ужасается и наслаждается одновременно. Сумасшедший? Впрочем, все писатели немного сумасшедшие. Работа такая. Очень хочет прославиться. Он лучше всех подходит на роль джокера. Но скорее всего – он даже не двойка. Просто карта из другой колоды. Если не вовсе ладья, к примеру. Или камера наблюдения на потолке над игровым столом. Еще бы эта «камера» что-нибудь действительно полезное зафиксировала – цены бы ей (ему то есть) не было.
Похожая путаница в какой-то недавно читанной книжке заплеталась вокруг наследства. Дети законные, дети незаконные, любовники, любовницы, родственники, про которых никто не знает, что они – родственники. И серый кардинал, который всю эту гоп-компанию за ниточки дергает.
Вот уж воистину – где имение, а где вода. Марат, кроме как на признание родства, ни на какое наследство не претендует. У покойной костюмерши и вовсе наследников не имеется. Да и какое там наследство? Квартира только. Нет, она могла, конечно, завещать «движимое и недвижимое» лучшим друзьям – Лисиным. Даже если Лара и могла бы наследовать соседке после смерти родителей – зачем ей это? Она – девушка вполне обеспеченная. И даже более чем. Кроме квартиры ей после родителей немало осталось. После отца, точнее. Александр Семенович не имел ни бензоколонок, ни гостиниц, ни, как их там, свечных заводиков. Он был всего лишь бизнес-консультантом. И, судя по всему, очень знающим. Потому что гонорары свои он вкладывал в игру на бирже и тому подобные манипуляции. Помимо кое-какой недвижимости, оставил такой портфель ценных бумаг, что на один лишь доход от акций Лара могла более чем безбедно существовать всю жизнь – еще и внукам бы ее хватило. И правнукам. Дивиденды с акций – милейшая штука, их получаешь, а основной капитал не уменьшается. Красота.
Так что соседкина квартира Ларе точно ни к чему. Она и так богатая наследница. Ну да, деньгами родителей не заменишь, но кто-то точно заметил: в «мерседесе» плакать куда как комфортнее, чем в автобусе. Даже если у Лисина и имелись какие-то еще родственники, прямая наследница – только Лара. Утешится, какие ее годы.
Хотя Камилла, похоже, не утешилась…
Дикое вчерашнее нападение к театральному пасьянсу относилось вряд ли, но как знать.
Какая-то мысль бродила на окраинах сознания – зыбкая, неуловимая, как щучья тень в омуте. Не то что поймать, разглядеть не удается. Вот-вот, еще немного…
Телефонный звонок заставил «щуку» спрятаться в совсем уж дальние углы.
Номер на дисплее был незнакомый, а вот голос Арина узнала сразу:
– Добрый день, Арина Марковна.
– Мы же вроде договорились без отчества, – напомнила она с толикой досады: сгинувшей неведомо куда «щуки» было жаль. – Или мне вас Рубеном Леонтьевичем называть?
– Нет-нет. Просто неловко. Вы фигура известная, а мы тут на земле по мелочи копошимся.
Чего это он кокетничать вздумал? Попросить о чем-то собирается, а самому неловко? Но Арина ему после вчерашнего уж точно должна. Да и вообще хороший дядька, такому услугу оказать даже приятно.
– Рубен, не прибедняйтесь. Где бы мы все были без таких как вы? Точнее, кем бы мы стали? Головой профессора Доуэля? –
