крест.
И это мы еще не спустили труп на землю.
Обычно на месте преступления стараются ничего не трогать, чтобы не уничтожить улики, но какой у нас был выбор? Флинн, прихвативший с собой фотоаппарат, как мог запечатлел жертву, затем достал из седельной сумки веревку, перекинул ее через высокий сучок и по задней части ствола ловко забрался на дерево. Сверху раздался свист, а следом – роковые слова:
– Босс, тут только половина тела.
(Вообще-то слабонервным лучше пропустить и следующий кусочек.)
Разумеется, труп не желал двигаться с места – внутренности и кровь примерзли к стволу. Флинн попытался расшатать его, но безуспешно, затем ему дали топор, и некоторое время он откалывал застывшую кровь, осыпая нас розовыми льдинками. Наконец ему удалось высвободить тело, и, набросив на грудь покойника лассо, Флинн спустил его к подножию дерева, где тот прислонился к стволу, словно путник во время полуденной передышки, если, конечно, этот путник забыл свою нижнюю половину дома.
С минуту мы молча глазели на убитого. У него были широкие плечи, темные волосы, густые усы и однодневная щетина. Пышущий здоровьем парень, если не опускать взгляд ниже пояса.
– Разрази меня… – пробормотал Дойл.
– Вы думаете о том же, о чем и я, босс? – спросил Флинн.
– Я вообще не знаю, что думать.
– А мне вот кажется, пора поверить слухам.
Дойл покачал головой:
– Ну нет.
– Тогда как он, по-вашему, оказался на дереве?
Дойл обошел вокруг дуба:
– Забрался.
– Без ног?
– Забрался, а потом то, что гналось за ним, сцапало его нижнюю половину.
– Ладно. Допустим, такое возможно. – Флинн задумался. – Но что тогда его преследовало?
Дойл ничего не ответил.
Кое-что в их беседе было мне непонятно.
– Что за слухи? – спросил я.
Дойл обернулся.
– Горный лев, – пояснил он. – Так у нас называют пуму. Каждый второй в округе якобы видел ее в наших лесах или знает кого-то, кто видел. Но в Службе рыбного и охотничьего хозяйства утверждают, что в Новой Англии пумы не водятся с давних пор…
– Они не так сказали, – вмешался Флинн. – Здесь не осталось местных особей, вот как они сказали, но раз в десять лет сюда забредают пумы из других регионов. – Он выдержал паузу. – А некоторые считают, что местные пумы не вымерли, что они до сих пор живут здесь и следят за нами.
– Это он про себя, – сказал Дойл.
Флинн улыбнулся:
– Я думаю, слухи верны. Уж слишком часто они до меня доходят.
Тут снова раздался лай, и вслед за собакой мы подошли к засыпанному снегом бревну. Только это оказалось вовсе не бревно. Когда мы расчистили снег, было трудно не согласиться с Флинном. Я своими глазами видел на окровавленной ноге следы когтей и зубов, а рядом, на замерзшем снегу, – отпечаток лапы.
Щелк! Сверкнула вспышка фотоаппарата.
Что скажете, мои верные читатели? Дикая кошка или что-то еще более грозное? Когда происшествие наконец прокомментировали в Службе рыбного и охотничьего хозяйства, вердикт был таков: версия с нападением горного льва “крайне неправдоподобна”, единственные сохранившиеся особи к востоку от Скалистых гор – это чучела, и даже если какая-нибудь пума все-таки проникла в Новую Англию, вероятность того, что она нападет на человека, “ничтожно мала”. Другого объяснения “эксперты” не предоставили, лишь предположили, что у такого законопослушного малого, как мистер Потроха-Наружу, было множество врагов среди людей.
Вам слово, друзья, – пришлите в редакцию свою версию событий. Быть может, именно вам удастся распутать это дело!
САМ ДЬЯВОЛ
Однако вердикт Службы стал известен лишь спустя несколько дней, а пока что нам предстояло разобраться с трупом. Мы осмотрели убитого – по крайней мере, верхнюю его часть – и Берк извлек из кармана его куртки бумажник. Внутри было удостоверение личности с фотографией покойного в более счастливые времена, из которого мы узнали, что звали его Харлан Кейн.
Даже при жизни физиономия у этого Кейна была подозрительная. Что-то подсказывало мне, что с законом он не дружил, и я оказался прав. Через два дня мне позвонил приятель из федералов и выложил всю подноготную нашего половинчатого друга. Кажется, дикой кошке выпало отведать настоящего новоанглийского уголовника: Кейн побывал почти во всех тюрьмах к северу от Коннектикута – вымогательство, похищение людей, шантаж, даже парочка обвинений в убийстве, которые, правда, потом были сняты. В последний раз он сидел за ограбление, а до этого его судили за убийство гардеробщицы (которую он задушил), но дело развалилось из-за копа-новичка, потерявшего отпечатки пальцев.
Сдается мне, в нашей пуме взыграла жажда правосудия, и, между нами говоря, хищница сделала жителям Массачусетса большое одолжение, сметя этого подонка с лица земли. В прямом смысле. И оставив на дереве.
Думаю, в этом деле убийца избежит наказания.
Но я забегаю вперед, ведь эти подробности мне сообщили только через два дня, а пока что я стоял в лесу и смотрел на красные льдинки.
Я обещал вам трех убийц, а рассказал только про Кейна и пуму. Дальше события приняли еще более странный оборот. На этом этапе вы, наверное, задаетесь тем же вопросом, что и я: зачем наш уголовник забрался в лесную глушь в середине февраля? Мы снова заглядываем в тоненький бумажник. Помимо удостоверения личности, там лишь две долларовые купюры и бумажка с адресом. Адрес Дойлу знаком – это старый дом, который мы видели в конце дороги, и живет там вдова, миссис С.
Мы решаем нанести ей визит. Флинн и Берк убирают наш полуфабрикат в мешок для трупов и закидывают на седло – очевидно, так в этих местах выглядит катафалк, – затем мы возвращаемся к дороге. Мешок раскачивается в такт лошадиным шагам.
Все-таки хорошо, что сейчас зима, мелькает у меня в голове.
По пути Дойл рассказывает мне о вдове. У нее тоже своя история, в основном касающаяся ее сына, самого настоящего психа, – Дойлу годами поступали звонки с жалобами на этого парня, а прошлым летом он пропал. Старушка всегда боролась за него и, когда разрешали врачи, забирала из психиатрической лечебницы домой. Дойл признался, что, услышав о трупе в этих местах, сразу подумал, не замешан ли в преступлении Роберт. Но сумасшедший и пальцем ни к кому не притрагивался, а вскоре полиция выяснила, что Роберт в это время сидел в тюрьме в Миннесоте, ему назначили небольшой срок за кражу со взломом – алиби столь же прочное, как замки в тамошних камерах.
Но тогда мы этого знать не могли. К тому же за свою карьеру я повидал немало психопатов, а потому не спешил заходить в тот старый дом в заснеженном лесу, пусть даже меня охраняли трое самых доблестных мужей Массачусетса.
Но вот мы прибыли. Когда мы в первый раз проезжали мимо, я особенно не разглядывал этот дом, но теперь по моей спине пробежала дрожь.
И это было не из-за мороза.
МАТЕРИНСКАЯ ОТОРОПЬ
Представьте
