Я обнял её ещё крепче, позволяя выплакаться. Саня содрогалась в рыданиях всё сильнее и сильнее, пока в конце концов не завыла в голос. Я молча баюкал её у себя в объятиях, бормоча какую-то успокоительную чушь, не мешая выплакаться и выплеснуть своё горе.
Не знаю, сколько мы вот так простояли – и как долго простояли бы ещё, если бы наше уединение не нарушили. По ступеням больничного крыльца торопливо взлетел Санин бывший муж.
Нельзя было сказать, что я рад его видеть. Что касается Сани, то она и вовсе встретила его появление в штыки.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она, шмыгая покрасневшим от слёз носом. – Точнее… зачем ты здесь?
– Вообще-то у меня дочь в больнице, – отозвался её бывший даже с некоторым вызовом в голосе. – Мне вот интересно, когда ты собиралась мне об этом сообщить – и собиралась ли в принципе? Или я узнал бы обо всём, когда стало бы слишком поздно?
“Слишком поздно”! Господи, какой непроходимый идиот… Мне захотелось взять Ивана за шкирку, как нашкодившего кота, и хорошенько встряхнуть.
Санины глаза расширились от суеверного ужаса.
– Заткнись, – прошипела она, вмиг перевоплотившись в разъярённую тигрицу, защищающую своего детёныша. – Не смей даже заикаться о таких вещах, понял?
– А что я такого сказал? – искренне удивился он.
– Так откуда ты узнал? – Саня недобро прищурилась.
– Мама твоя позвонила с час назад… – он пожал плечами.
– Господи, заче-е-ем, – простонала Саня в бессилии.
– Слушай, ну что значит “зачем”? – вдруг разозлился он. – По-твоему, я и права не имею знать? Тем более, состояние тяжёлое, насколько я понял…
– Ну да, – со злой иронией подтвердила она, – чем тяжелее – тем лучше, верно? Как ты там говорил? Особенный ребёнок – находка для звезды? А уж если ребёнок на грани жизни и смерти – то это просто золотая жила для пиар-кампании! Сколько слёзок можно выжать из сердобольных фанатов!
– Саня, спокойнее, – предостерегающе сказал я, коснувшись её руки.
– Что ты несёшь, – оторопел Иван, ошеломлённо глядя на бывшую жену.
– А что, разве я не права? – запальчиво выкрикнула Саня. – Тебе всегда было плевать, на всех и на всё плевать! На меня и на собственную дочь, на чувства других людей… лишь бы у тебя было всё хорошо, лишь бы тебя любили и обожали!
– Ты уже достала делать из меня чудовище! – психанул он. – Да, я был тебе не идеальным мужем и, должно быть, хреновым отцом для Ляльки…
– Должно быть? – зло передразнила его она.
– Но это не значит, что мне всё равно! – возразил тот. – Веришь ты мне или нет, а только я и в самом деле волнуюсь за Ляльку! И правда хочу её увидеть. Меня же пустят в реанимацию?
– Волнуешься? – повторила Саня. – В самом деле? А ты уже успел позвонить в СМИ и сыграть роль безутешного отца, убитого горем? Адрес больницы им сообщил? А фанаток в известность поставил?
Даже несмотря на моё предвзятое отношение к этому Ивану-дураку, я подумал, что это, пожалуй, уже слишком. Вздохнув, я снова попытался угомонить разбушевавшуюся Саню – вот только грандиозного скандала между бывшими супругами на пороге больницы нам сейчас и недоставало.
– А я, между прочим, концерт сорвал, – негромко и устало сообщил Иван. – Как только узнал – сразу поехал в больницу, даже не предупредил никого… Ямпольский меня убьёт. Что врачи-то говорят? Какие прогнозы?
Чёрт его знает – то ли он был отличным актёром, то ли и правда переживал… но в голосе его звучало вполне искреннее беспокойство.
Ответить Саня не успела – распахнулась больничная дверь, и нашему взору предстала взволнованная дежурная медсестра.
– Ну где же вы, Александра Николаевна, – упрекнула она, – вас там все ищут – с ног сбились…
У меня перехватило дыхание. Саня же так крепко вцепилась в мою руку, что стало больно.
– Что случилось? – выдохнула она вмиг севшим голосом.
– Алёна ваша в себя пришла!..
***
Лялька оказалась настоящим бойцом и уверенно восстанавливалась после травмы. Впрочем, чего ещё можно было ожидать от девчонки, которая однажды уже отчаянно выцарапала себе право на жизнь, выжив там, где не выживали сотни, тысячи других детей?..
Уже через пару недель её выписали. Разумеется, предстояло ещё пройти курс реабилитации и некоторое время понаблюдаться у специалистов, однако в целом врачи были настроены весьма оптимистично.
А вот Саня… моя бедная Саня словно немного сошла с ума. Она теперь не отпускала Ляльку от себя ни на шаг, она буквально дышать над ней боялась, ни на секунду не оставляя дочь без присмотра. Психологически всё это было вполне понятно и объяснимо, но… честное слово, я уже начинал беспокоиться за неё, потому что эта гиперопека переходила все допустимые границы.
Она наотрез отказывалась отпускать дочь к бабушке с дедушкой – отныне все встречи проходили только в Санином присутствии. Я видел, что Наталья Петровна обижается и даже плачет тайком, но Саня была непреклонна. В школу Лялька тоже больше не ходила – педагог приезжал на дом трижды в неделю.
С большим трудом я убедил её переехать ко мне вместе с дочерью – и подозреваю, что она согласилась лишь потому, что я жил на первом этаже, так что можно было не бояться нового падения из окна.
Теперь мы жили вместе, но ближе не стали – Саня была зациклена и сосредоточена исключительно на дочери. А ещё она начала курить намного больше, чем раньше. Мне никогда не нравилась эта её привычка, но прежде Саня дымила редко и лишь в особенных случаях – например, когда волновалась. Теперь же принялась курить практически постоянно, и не могу сказать, что был от этого в восторге.
Я неоднократно пытался убедить её, что она слишком много на себя взяла – а ей просто надо отдохнуть, расслабиться и некоторое время пожить своей жизнью.
– Сейчас вы с Лялькой живёте одну жизнь на двоих – не твою, – сказал я ей как-то за завтраком. – Ты похожа на тень самой себя. Знаешь, Сань, если ты решишь пойти и ограбить банк, никто из свидетелей не сможет тебя описать, потому что тебя нет. То есть ты есть, конечно, – поправился я, – но живёшь так, как будто не существуешь.
– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась она.
– Заметь, ты к своим бутербродам и чашке кофе на столе даже не притронулась. А Ляльку уже и покормила, и умыла после еды… Ты забыла о себе, Сань. У каждого человека есть определённый набор потребностей. Ты же добровольно лишила себя даже самых базовых.
– Мне ничего не надо, – уставившись на скатерть, бесцветно и равнодушно отозвалась Саня. – Я ничего не хочу.
– Но это ненормально! – взорвался я. – Ты должна многого хотеть! Прогулок, шопинга, общения с подругами, походов в кино, путешествий, секса, в конце концов! И я, чёрт возьми, готов это всё тебе обеспечить и предоставить, да только ты постоянно отказываешься! Ну хочешь, запишем тебя к хорошему психологу, который поможет разобраться с тем, что тебя гложет?
