Книга Малинка с горечью - Аглая Отрада

Началось все со звонка, на который ответила сама Вилена, пока я несла наш традиционный чай. По тому, как изменилось выражение ее породистого лица, я поняла, что на порог просятся какие-то пакости.

– Принеси еще одну чашку, – непривычно сухо приказала она, нервно обмахиваясь веером из перьев какой-то несчастной экзотической птички.

Вернувшись в кухню, я достала чайный прибор и чуть не уронила, когда увидела, кто входит в кабинет Старицкой.

Не зная, что и думать, я осторожной мышкой проскользнула внутрь.

– Садись, Алина, – велела хозяйка, а я не присела, а буквально уронила себя на диван, а потом сползла на краешек. Как сквозь толстый слой ваты я слышала, как Стелла, чуть ли не заламывая руки от горя, рассказывала о том, как ее, беременную, бросил муж и собирается подать на развод. Но она не будет сидеть сложа руки. И сейчас просит вернуть изменника в семью, чтоб неповадно было дурачить людей, в том числе, и хозяйку.

Все ничего, но после слова «беременная» я почувствовала себя так, будто меня ошпарили кипятком. Только не тело, а душу.

Неужели Максим бросил беременную жену? Это что, традиция у него такая? Или он, как и в случае со мной, не знал? Но это дела не меняет. Мое крохотное робкое счастье, еще не успевшее окрепнуть, как слабый росточек, мгновенно загнулось. Я едва сдерживала слезы, чтоб не позориться окончательно. И так, сидела, как на битом стекле, боясь пошевелиться. Сейчас меня Вилена попросит покинуть ее дом, как аморальную особу, крутящую шашни с женатым мужчиной…

Мои горькие мысли резко оборвались – в кабинет зашел Максим. Я словно превратилась в жалкий кровоточащий комок несчастья, так было больно. В голове пульсировала одна мысль – не расплакаться. Только не расплакаться!

В конце концов, не первый раз я теряю почву под ногами. Но Вилена меня не выгнала, посчитав наивной бедняжкой, которая упала в объятия первому, кто приголубил. Разубеждать ее я не собиралась, потому что все силы нужно собрать, чтоб выдернуть из сердца отравленную занозу по имени Макс Подгорский.

– Собирай сына и пойдем со мной! Я все решу! – насмешкой над моей болью прозвучало.

Что ты можешь решить, Максим? Заставишь жену сделать аборт? Тогда я с тобой вообще разговаривать не стану. Никогда. Ни за что. Или устроишь гарем? Две женщины, два ребенка? Решу… Что тут можно решить?

– Уходи! – меня хватило только на одно слово.

На мое счастье, Вилена не стала долго задерживать свою нежданную гостью, выразила ей свое сочувствие и дала понять, что у нее еще полно дел. Вернее, одно, но важное. Надо разобрать две написанные мною главы. А делает она очень придирчиво, чуть ли не раскладывая на атомы каждое слово.

Боль временно отступила, потому что от этой работы зависело мое будущее. Причем уже то, что не связано с желаниями других людей. Это не любовь, когда ты можешь отдавать всю душу, а избранник развернется и уйдет к другой, ничем не лучше тебя. Просто другой. И ничем не сможет это объяснить. Уйдет, оставив в сердце зияющую рану, которую ничем не залечишь. Остается только надежда, что со временем затянется, оставив глубокий рубец.

Навык, умение что-то делать останутся с тобой по-любому. Они не бросят тебя. И смогут прокормить…Главное, не раскисать.

Но было б сказано!

Как только Вилена дала мне передышку, я побежала к сыну. Надо покормить и послушать, что он интересного прочитал.

– Мам, Макс уехал. Но он пообещал, что скоро вернется. И глянь, что мне дал.

Мишка покрутил у меня перед носом дорогущими часами, которые он с трудом удерживал на запястье. Браслет не был рассчитан на его ручонку и ему необходимо было его подтягивать чуть не до локтя, чтоб не сваливался.

– Он сказал, что все первые зарплаты копил на них. И дал мне поносить. А мне потом купит, что я захочу, – сын чуть ли не заискивающе заглядывал мне в глаза, надеясь выпросить одобрение. – Макс хороший. И он нас любит. Мне кажется.

Вернется. Как папа выходного дня. Но в этой ужасной истории был один плюс. Теперь можно быть спокойной, что Макс не заберет у меня сына. У него скоро новый будет. С нулевым пробегом. Который вырастет без понятия, что такое жесткая экономия, ограничения во всем. У него будет все.

Пошел к черту, Подгорский! У меня уже нет никаких сил бороться с наваждением, которое носит твое имя!

Я работаю, совершенствую свой стиль. И это главное. Пока тестовая работа и мой пропуск в мир творческих людей – это книга. И Вилена придает ей большое значение.

Надо сказать, она не изменила ко мне отношения, считая жертвой наглого соблазнителя. Наоборот, решила меня подбодрить.

– Алина. Мы приглашены на мероприятие, которые не совсем относится к разряду культурных, но и не совсем к новорусским «пожрать и поглазеть». Юбилей какой-то компании, приглашены уважаемые люди, в смысле богачи, представители тусовки, звезды. Они арендовали старинную усадьбу. Все будет оформлено в духе восемнадцатого века. Костюмированный бал и благотворительный вечер в пользу детского дома в одном флаконе. Лакеи в ливреях, кареты для прогулок. Это мне Верочка Устинова нашептала. Она же всегда в курсе всего.

Глаза Старицкой загадочно блестели. Было видно, что она едва удерживает на языке еще какую-то новость, но поделиться очень хочет.

Мы не так долго общаемся с ней, но я прекрасно ее чувствую.

– И вы чего-то недоговариваете? – улыбнулась я, желая облегчить задачу хозяйке.

На ухоженном лице Старицкой появился самый настоящий румянец. Я-то думала, что в таком возрасте девушки уже не краснеют чисто из-за физиологии. Но нет, видать что-то ее волновало так, что она помолодела на много лет.

– Ты только не смейся. Я понимаю, что уже не звезда. Со мной считаются, прислушиваются к мнению. Но как к матроне. А сейчас …, – она замолчала и кинула на меня взгляд, полный какой-то детской радости. – Мне предложили спеть! Понимаешь, я, как только ушла со сцены, перестала петь. Даже для себя. Просто перешагнула этот этап жизни. Нужно уметь принимать потери достойно. И начинать по новой. Находить новые ценности, новые ориентиры. Я стала светской дамой. А сейчас … понятно, что арию я не осилю, но романс вполне. Представляешь, как костюмеров сейчас завалили работой?! Обычные портные вряд ли справятся. Я закажу платье Екатерины Великой. А ты будешь моей фрейлиной.

– Я? – от волнения у меня пересохло горло.