Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
что Адриан похож на агнца, ведомого на заклание. Когда Линден поселился в Нью-Йорке, полный планов на будущее, боль воспоминаний об Адриане немного притупилась. Он встречался с другими мужчинами, путешествовал, много работал, но знал, что никогда не забудет о том, что было. Полтора года назад, как раз после поездки в Париж с Сашей, он получил письмо от Мартена. Адриан умер. Подробностей Мартен не знал, он прочел об этом в «Фигаро». Адриану было тридцать пять. Что с ним случилось? Линден не смог это выяснить, он искал в Интернете, но так ничего и не нашел. Сам он без конца спрашивал себя, почему и как умер Адриан. Ответов не было, только вопросы и догадки. Он испытывал такую же мучительную тяжесть, как и после смерти Кэнди, такие же приступы безутешной тоски, оставляющей неизгладимые шрамы на сердце.
Катер продвигался по улице Сен-Доминик мимо многочисленных магазинов, владельцы которых забаррикадировали фасады, спасая их от подъема воды. Судя по всему, совершенно напрасно. Подвалы и склады наверняка были затоплены. В обычные времена эта улица была очень оживленной, многолюдной, по ней передвигались толпы прохожих и ехали нескончаемые потоки машин. Теперь же она походила на длинный унылый канал без единой живой души на горизонте. Прямо перед ними, словно серый страшный призрак, вырастал силуэт Эйфелевой башни. Колыхалась черная вода, на ее поверхности плавала бледная луна, словно лицо утопленника, в тишине устремившего мертвый взгляд в небеса. Теперь нужно было проверить Пассаж Ландрие, маленькую тихую улочку между улицами Сен-Доминик и Университе, здесь не было магазинов, зато тут любили селиться туристы, останавливаясь на несколько дней или на неделю. Насколько известно полицейским, сейчас апартаменты пустовали и за ними надо было присмотреть. Накануне произошла кража из роскошного дуплекса на последнем этаже в доме четыре, обычно его снимали на праздничные мероприятия. Воры унесли несколько компьютеров, стереоколонки и жесткие диски. Линден поднял глаза вверх, тщетно пытаясь стереть воспоминания об Адриане, но тут раздался крик Ориэль, от которого он вздрогнул:
– Послушайте! Там кто-то плачет!
Полицейский заглушил мотор, все прислушались. Поначалу никто ничего не услышал, даже Ориэль подумала было, что ей послышалось. Один из полицейских заметил, что при эвакуации жители бросили много домашних животных, увы, но это печальная реальность. Например, отчаянный вопль голодной кошки, которую они встретили прошлой ночью, до ужаса походил на человеческий крик. Но теперь все услышали далекий приглушенный плач. Это был голос ребенка. Какое-то время люди обводили фонарем окна домов, пытаясь понять, откуда он доносится. Ребенок продолжал плакать, возможно, он был слишком маленьким и не мог показаться в окне; они поплыли на его голос, но уже не заводя мотор, а гребя веслами. Остановились возле дома десять, плач доносился отсюда. Окно на четвертом этаже было приоткрыто. Они стали кричать, направив фонарь прямо в окно. Ответа не было. Комиссар Буасси с трудом вскарабкался по лестнице, приставленной к дому полицейскими. Линдена уже подташнивало от качки. Ориэль прошептала, что у нее дурное предчувствие, подобного рода ситуаций она и боялась. Комиссар толкнул оконную раму и ступил на подоконник. В комнате он пробыл недолго и, появившись вновь, сообщил, что в квартире труп женщины. Надо звать подкрепление.
Позже Линден и Ориэль узнают, что это была первая жертва наводнения: женщина двадцати восьми лет, полька, она нелегально трудилась приходящей домработницей. Студия, где ее нашли, принадлежала другу, который согласился поселить их с ребенком на несколько недель. Консьержка дома номер десять, эвакуированная за несколько дней до этого в приют на площади Республики, заявила полиции, что ничего не знает о присутствии в доме этой женщины и ее ребенка, во всяком случае никогда их не видела. Квартира сдавалась через интернет, это такой проходной двор! По словам полиции, женщина скончалась от гриппа несколько дней назад. Никто не поинтересовался, как она себя чувствует. Ориэль не сомневалась, что польку убило именно безразличие. Что станет с этим несчастным ребенком? Пришел еще один катер, забрал тело женщины, завернутое в покрывало, и плачущего ребенка, свернувшегося в клубочек на руках у полицейского. Линден и Ориэль долго стояли, не в силах сказать ни слова.
Была уже полночь. Комиссар велел направляться к мосту Альма. Их группе предстояло до рассвета обследовать Седьмой округ. Луна мерцала на сине-черном ледяном небе, освещая вышедшую из берегов реку. Они остановились в конце улицы Коньяк Жей, почти у самого моста, там было не так глубоко. Они выбрались из катера и, сжав зубы, поплелись в холодной воде, доходившей почти до колена. Вокруг, насколько хватало глаз, не было видно ни единого человека. Сена омывала уже грудь Зуава. Мост со всех сторон был заколочен металлическими решетками, опор не видно, казалось, он плывет по Сене, как большая баржа. Комиссар объяснил, что мост Альма полностью реконструировали в 1974 году с целью расширения дорожного движения. Новая металлическая арка стала больше, а статуя Зуава установлена на восемьдесят сантиметров выше. Следовательно, прежнему Зуаву вода должна была бы доходить до шеи. Это мрачное зрелище не было лишено своеобразной эстетики – серебристые отсветы луны на черной глади воды – и Линден пожалел, что у него нет с собой фотоаппарата. Он тайком сделал фотографию на свой телефон.
Они вновь поднялись на борт катера, который, развернувшись, пошел по улице Университе в обратном направлении. Они пересекли Эспланаду и доплыли до улицы Лилль, пошли вдоль затопленного фасада музея Орсэ с забитыми окнами и дверьми. Париж стоял безжизненный, погруженный в молчание и тьму. Город-светоч погасили, как свечу, из него будто вынули душу. Единственным звуком был гул мотора, отражавшийся от каменных стен. На улице де Верней царила непроглядная тьма, комиссар направил вперед мощный прожектор, чтобы было видно, куда плыть. Большим зданиям, тесно прижатым друг к другу на этой узкой улочке, казалось, не хватало воздуха, они будто задыхались. Линден думал об опустевших квартирах, обо всех этих людях, которые вынуждены были поспешно покидать их, не успев сообразить, что брать с собой, что оставить. На улице Жакоб, по которой они сейчас скользили в полном молчании, было много картинных галерей. Сколько из них пострадало? Комиссар сказал, что даже в северных кварталах Парижа, не затронутых наводнением, царит мертвая тишина. Нет никакой ночной жизни, рестораны пустуют, в театрах и кино почти нет зрителей. То ли парижане уехали из города, то ли сидят по домам, ожидая, когда спадет вода. Город будто поставили на паузу, можно представить себе тревогу беременных женщин, больных, пожилых. Половина Парижа лишена электричества. Неудивительно, что люди начинают сходить с
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
