Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Татьяна де Ронэ
Часовой дождя
Моей семье
Звезды сегодня выглядят совсем иначе.
Дэвид Боуи. Странное космическое путешествие, 1969
Tatiana de Rosnay
SENTINELLE DE LA PLUIE
Copyright © Éditions Héloïse d’Ormesson, 2018
Published by arrangement with SAS Lester Literary Agency & Associates
© А. Н. Смирнова, перевод, 2021 © Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2021
Издательство АЗБУКА®
Один
Я шел вдоль медлительной Сены
Со старою книгой в руках,
Тягуча, как боль от измены,
Меня омывала река.
Гийом Аполлинер. Мари
Начну с дерева. Ведь с дерева все начинается и деревом все заканчивается. Это самое большое дерево. Его посадили раньше других. Точный возраст я не знаю. Может, три, может, четыре сотни лет. Оно очень старое и очень сильное. Оно выдержало страшные бури, его рвали с корнем остервенелые ветра. Оно стойкое.
Дерево не похоже ни на одно другое. У него свой собственный ритм жизни. Весна начинается для него тогда, когда все его собратья уже в цвету. Приходит апрель, и на верхних и средних ветках появляются новые листочки. А внизу оно кажется мертвым. Узловатое, серое, безжизненное. Оно любит притворяться мертвым. Это такая хитрость. И вдруг – словно бурный взрыв, все почки раскрываются. И дерево торжествующе стоит в своей светло-зеленой короне.
Когда я наверху, никто не может меня найти. Безмолвие не беспокоит меня. Да это и не совсем безмолвие, ведь оно населено множеством негромких звуков. Трепет ветра. Жужжание пчелы. Стрекотание сверчка. Хлопанье птичьих крыльев. Когда мистраль начинает мести долину, ветки завывают, как морские волны. Сюда я приходил играть. Это было мое царство.
Эту историю я рассказываю сегодня в первый и в последний раз. Я не слишком в ладах со словом, ни с устным, ни с письменным. Когда я закончу, то спрячу эти листки в какое-нибудь место, где их не найдут. Никто не знает. Никто не узнает. Я запишу эту историю, но показывать ее не буду. Она так и останется на этих страницах, как пленница.
* * *
«И вот так уже две недели», – равнодушно бросил Линдену водитель такси. Дождь лил стеной, поглощая дневной свет, словно серебристый, шуршащий занавес. Было всего десять часов утра, но казалось, уже настали пропитанные сыростью сумерки. Водитель сказал, что ему хочется сбежать из Парижа навсегда в милую его сердцу солнечную Мартинику. К тому времени, когда машина, оставив позади аэропорт Руасси, выехала на автостраду и медленно, застревая в бесконечных пробках, добралась до окружной дороги, Линден уже не сомневался: шофер прав. За стеклом проплывали промокшие пригороды, мрачное скопление квадратных построек, украшенных яркими неоновыми вывесками, мерцающими в струях вселенского потопа. Он попросил шофера включить радио, и тот отметил его прекрасный «для американца» французский. Линден улыбнулся вымученной улыбкой. И так каждый раз, когда он приезжает в Париж. Он объяснил, что, вообще-то, он американец французского происхождения, родился во Франции, отец француз, мать американка, и бегло разговаривает на двух языках с самого детства. Неплохо, да? Шофер стал перебирать кнопки радио, вообще-то, месье выглядит как самый настоящий американец: высокий, крепкий, джинсы, кроссовки, не то что эти чопорные парижане – костюм-галстук.
В новостях говорили только про Сену, Линден слушал диктора под скрип дворников, которые вели неравную битву с потоками ливня. Вода, прибывающая с 14 января – вот уже пять дней, – дошла до лодыжек Зуава. Линдену, разумеется, было хорошо известно, что огромная статуя у опоры моста Альма традиционно отмечает уровень Сены. В 1910 году, во время рекордного – такие бывают раз в сто лет – наводнения Зуав ушел в воду по плечи. Шофер вздохнул: реке ничего не помешает выйти из берегов, природа всегда побеждает, не надо пытаться ее укротить, она таким образом выражает свое возмущение. Пока такси медленно продвигалось в потоке машин, а дождь без остановки барабанил по крыше, Линден вспоминал текст письма из отеля, которое получил по электронной почте во вторник: «Уважаемый господин Мальгард, мы будем рады принять вас с пятницы, 19 января по воскресенье, 21 января (выезд вечером, как вы просили). Ввиду подъема воды в Сене движение транспорта в Париже может быть затруднено, но, к счастью, отель „Шаттертон“ расположен вне затопляемой зоны, и, надеемся, у вас не возникнет проблем по приезде. Хотя, по мнению префектуры, в настоящий момент нет причин для беспокойства, мы считаем своим долгом предупреждать клиентов. В случае возникновения каких-либо проблем мы всегда будем готовы вам помочь. С глубоким уважением».
Линден прочел письмо в аэропорту Лос-Анджелеса, откуда должен был вылететь в Нью-Йорк, где ему предстояло фотографировать какую-то английскую актрису для журнала «Вэнити фэйр». Письмо он переслал своей сестре Тилье в Лондон и матери Лоран в департамент Дром: предполагалось, что они приедут в Париж в пятницу. Отцу он ничего пересылать не стал, Поль признавал лишь бумажные письма и открытки. Ответ сестры, который он смог прочитать, приземлившись в аэропорту Джона Кеннеди, заставил его улыбнуться: «Наводнение? Что? Опять? Помнишь то жуткое наводнение в ноябре? А в июне 2016-го? Мы несколько месяцев готовили этот чертов уик-энд, а теперь?» Вместо подписи она поставила кучу злобных смайликов. Затем пришел ответ матери им обоим: «Если нужно будет, я приплыву на корабле, отцепив вашего отца от его деревьев. Наконец-то собраться вместе! Эту семейную встречу отменять нельзя ни в коем случае! Увидимся в пятницу, мои дорогие!» Семейство Мальгард запланировало встретиться в Париже, чтобы отметить семидесятилетие Поля, а заодно и сорок лет их брака с Лоран.
Когда Линден в четверг вылетел из Нью-Йорка в Париж, его силы были уже на исходе. Два последних дня выдались весьма насыщенными, а до этого он несколько недель мотался по всему свету, работая по договорам. Ему бы хотелось вернуться в Сан-Франциско на свою Элизабет-стрит, к Саше и их кошкам. Последнее время они почти не виделись: его агент Рашель
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
