Я жму «Отправить» и отключаю телефон.
Доктор Преториус с усилием сглатывает и отпивает ещё немного воды.
– Есть задняя дверь в главную часть Испанского Города: мы с вами через неё проходили. Вы её закрыли?
– Да, стопроцентно. Но вечно она не продержится, так ведь?
– Против мало-мальски приличного слесаря она не продержится и пяти минут. Задние двойные двери гораздо крепче. Они закрыты на стальные засовы. Ты ведь их закрыла? – спрашивает она Сасс.
Сасс кивает. Она в ужасе, и мне её немножко жаль.
– Кто-то сможет сюда проникнуть? – еле слышно спрашивает она.
Доктор Преториус кашляет и корчится от боли.
– Конечно, смогут. Если решат, что вы в опасности. Если решат, что я причиняю вам вред, если решат, что вы можете причинить вред себе сами. Жаль вас расстраивать, но у них есть все основания, чтобы выломать двери. Вы же дети, ради всего святого.
Она права, конечно. За последние несколько часов я как-то подзабыла это.
– Ш-ш-ш! – говорит Рамзи, поднимая руку.
Глава 68
Мы с Рамзи тихонько спустились по металлической лестнице, соединяющей погрузочную площадку с залом управления в Куполе. Стук в дверь из Испанского Города продолжается, наряду с криками. Женский голос, с ньюкаслским говором, строгий и дружелюбный одновременно, произносит:
– Рамзи! Джорджи! Это полиция. Откройте дверь! Мы ничего вам не сделаем! Мы сами сможем открыть этот замок, ежели придётся, так что, пожалуйста, открывайте.
Я в полнейшем ужасе. Рамзи, однако, это явно нравится. Прижав палец к губам, он на цыпочках крадётся к груде старого строительного мусора, оставшегося после возведения Купола, и начинает что-то искать. Я не знаю что, но невольно вспоминаю наш разговор со строителем, когда мы проходили мимо миллион лет назад.
А потом, без предупреждения, в голове у меня становится пусто, вот так:
А потом всё опять как прежде. Я с трудом моргаю. Во время «пустоты» всё было белым и я ничего не слышала, а теперь всё опять в порядке. Я не знаю, сколько это продолжалось. Никто не сдвинулся с места, по крайней мере значительно.
– Рамзи? – говорю я. Но я не знаю, о чём его спросить. Я смотрю на него – палец у него по-прежнему прижат к губам – «ш-ш-ш».
– Ну-кась, Джорджи, – говорит женщина-полицейский. – Я тебя слышу. Открывай-ка дверь, дружок.
Рамзи возится с металлическим баллоном размером с огнетушитель с приделанной к нему форсункой. Жидкая сварка. Рамзи подходит ко мне и говорит в ухо:
– Знаешь эту штуку? Затвердевает на воздухе. Должна помочь с этой дверью. – Он внимательно смотрит на меня. – Ты в норме?
Я не в норме, но киваю. Мои плавящиеся мозги – это последнее, с чем нам сейчас нужно разбираться.
Мы стоим по ту сторону двери от женщины из полиции, и я слышу, как она говорит:
– Бесполезно. Или им нас не слыхать, или они специально нас игнорируют. Надо ломать.
Другой голос отвечает:
– Дверь железная, сержант. Придётся вызывать таран. Или слесаря.
– Ближайший слесарь в Северном Шилдсе. Съезди за тараном.
Я понятия не имею, что такое таран, но, очевидно, это нечто способное открыть дверь.
Рамзи тем временем читает инструкцию на баллоне, которая лично мне кажется длинным списком ПРЕДУПРЕЖДЕНИЙ, ОПАСНОСТЕЙ и прочих слов красными буквами.
– У тебя есть защитные очки? – шепчет Рамзи, но ответа не дожидается. – Отойди, – велит он – дважды меня просить не надо. Несколько секунд спустя из форсунки вырывается белёсая струя. Падая на пол, она застывает серыми кусками металлического цвета.
Рамзи направляет струю на дверь: вдоль по линии, где дверь соединяется со стеной, поверх петель; по верхней стороне и вниз, вдоль стороны с замками и ручкой, и в замочные скважины.
– Вы это слышите, сержант? Там что-то… слушайте.
Напоследок Рамзи наносит толстый слой сварки между полом и дверью, опустошая баллон, а потом делает несколько шагов назад – оценить свою работу. Вся дверь приварена к стене, и голоса по другую её сторону становятся приглушённее.
