34
Я твержу себе, что это ничего не значит.
Что Грета пишет одни и те же слова каждый раз, когда у нее просят автограф.
Что книги с такой подписью есть у сотен женщин.
Что Грета вовсе не завела дружбу с Эрикой и с Ингрид так же, как завела ее со мной. Что она не приглашала их к себе, не звала на ланч, не рассказывала про свое прошлое, чтобы потом… Что? Убить их? Похитить?
Разумеется, нет.
Она не способна на это. Ни физически, ни душевно.
По причине своего возраста и хрупкого здоровья Грета Манвилл совершенно безобидна.
Но почему она солгала? В самих автографах нет ничего сомнительного. Грета – писательница. Естественно, она раздает автографы. Если бы она просто признала, что подписывала книги для Ингрид и Эрики, у меня не возникло бы и тени подозрения. Меня напугала именно ее ложь.
Остается надеяться на то, что так Грета пыталась меня защитить. Она знает, через что я прошла. Я сама выложила ей все свои грустные истории. Вполне вероятно, что она жалеет меня и думает, что я почувствую себя менее особенной, если узнаю о других книгах. Будто бы если я стану любимицей Греты, мое прошлое перестанет быть таким дерьмовым.
Или, возможно, Грета знала Ингрид ближе, чем признает. И Эрику тоже. Она дружила с ними и теперь, зная, что они пропали, не желает быть втянутой в расследование. Это не значит, что она виновата в их исчезновении. И не значит, что ей все равно. У нее просто нет времени и сил искать их так же настойчиво, как это делаю я.
Но третье возможное объяснение заслоняет собой два других – Грета что-то скрывает.
Она уже говорила, что Ингрид приходила к ней, якобы с расспросами о пугающем прошлом Бартоломью. Что, если и это – очередная ложь? Что, если Ингрид спрашивала Грету не про здание, а про Эрику?
Это вовсе не так невероятно, как может показаться. Я пришла к Грете, чтобы расспросить ее об Ингрид. Вполне возможно, что та поступила точно так же, пытаясь найти Эрику. Может, как и у меня, у нее были причины полагать, что Грета и Эрика были подругами.
С другой стороны, Ингрид действительно могла спросить ее о Бартоломью – потому что подозревала, что об этом спрашивала Эрика. Маловероятно, но возможно. Чтобы подтвердить это предположение, нужно проверить, не интересовалась ли Эрика прошлым Бартоломью.
Я сажусь обратно на алый диван и открываю браузер на телефоне Эрики, чтобы проверить закладки и историю. В закладках – стандартный набор девушки, живущей в Манхэттене. Расписание общественного транспорта, прогноз погоды, меню ресторанов с доставкой. А вот в истории пусто – Эрика ее очистила. Ну конечно. Глупо было рассчитывать, что я увижу поисковые запросы о зловещем прошлом Бартоломью.
Вместо того, чтобы закрыть браузер (что мне следовало бы сделать) или швырнуть телефон через всю комнату (что мне хочется сделать), я открываю гугл. Да, Эрика очистила историю, но есть шанс, что она пользовалась функцией автозаполнения, которая запоминает наиболее частые запросы.
Я начинаю с Бартоломью. В ответ на букву «Т» поисковик немедленно предлагает знакомое имя: Томас Бартоломью – врач, спроектировавший и построивший здание, и полгода спустя сбросившийся с его крыши. Эрика явно успела про него почитать.
Я ввожу запрос, и на экране появляется список статей о несчастном докторе Бартоломью. Первая же ссылка ведет на статью, которую я прочла пару дней назад.
ТРАГЕДИЯ БАРТОЛОМЬЮ
Я возвращаюсь к результатам поиска и листаю дальше, пока не нахожу ссылку, не связанную со смертью доктора Бартоломью. Нажав на нее, я попадаю на каталог недвижимости Манхэттена. В нем содержится лишь название, адрес и несколько скупых фактов о здании.
Год постройки: 1919
Количество квартир: 44
Владелец: здание принадлежит семье Бартоломью. В общем доступе отсутствуют данные о стоимости, доходности и приблизительной цене за квартиру.
Я закрываю браузер и возвращаюсь к сообщениям Эрики. Ничего интересного. Она просто болтала с друзьями и назначала встречи с Диланом. В журнале вызовов – то же самое. В последние дни перед своим исчезновением она звонила только Дилану и во Дворец Хунань.
Но третьего октября ей звонила Ингрид.
А на следующий день Эрика исчезла.
Я быстро возвращаюсь к голосовым сообщениям, пролистывая те, которые мы с Диланом успели послушать в парке. Чуть ниже – сообщение, до которого мы не дошли.
Я нажимаю на него и слышу голос Ингрид, приглушенный и взволнованный:
Я думала о том, что ты сказала мне вчера, и решила разузнать побольше. Ты права. Здесь действительно происходит что-то очень странное. Не знаю, что именно, но меня это по-настоящему пугает. Перезвони.
Эрика так и не перезвонила – либо поговорила с Ингрид лично, либо решила, что это не важно. Думаю, первое. Голос Ингрид звучал слишком обеспокоенно – Эрика не могла ее проигнорировать. Хотела бы я знать, что Эрика ей сказала и что Ингрид узнала потом. К сожалению, я не могу их спросить.
Я откладываю телефон Эрики в сторону и беру свой собственный. Потом набираю сообщение для Ингрид, хотя прекрасно знаю, что она не ответит. Меня подталкивает отчаянная надежда, что из десятков сообщений, которые я отправила за последние пару дней, она каким-то образом ответит именно на это.
Если ты прочитаешь это сообщение, ПОЖАЛУЙСТА, ответь. Мне нужно поговорить с тобой про Бартоломью и про Эрику, и про то, что ты о них знаешь. Это очень важно.
Я кладу телефон на кофейный столик экраном вниз и смотрю на стену. В отличие от Греты, я не могу выбрать, на что смотреть. Я вижу лица, нравится мне это или нет.
