--Мы уходим. Прикажи снаряжаться в дорогу.
О своей участи я могла лишь догадываться. Меняусадили в повозку, связав не только руки, но и ноги. Трою, обмотанную сетью,положили у меня в ногах. Отряды Хамсина собрались довольно быстро. Передовыеушли гораздо раньше нас, за ними потянулась, по всей видимости, артиллерия: тесамые машины, что превратили Пронион в горящие руины. И только потомотправилась личная гвардия принципала и он сам. Хамсин и Василиса ехали верхомпочти позади всех, и я могла наблюдать за ними. Блондинка была закутана сголовы до ног и ежилась от каждого порыва ветра так, что даже издалека былозаметно. А я уже привыкла к вечному холоду и неуюту тундры. Мы находилисьсейчас слишком далеко от теплых источников, открытые для всех ветров и холода.Я не могла даже закутаться в свой плащ, так как руки были связаны, но и он мневряд ли помог бы.
Повозка, как и вся процессия, двигалась довольномедленно, так что, лишь слегка прибавив шаг, меня догнал Ю-Ю. Изловчившись, онзапрыгнул на покрытые шкурами дроги и уселся рядом. Я заметила, как напрягсяХамсин, увидев этот его маневр.
--Принципалу не нравится,--кивнула я.
Доктор оглянулся.
--Да, ну и что! Я и так на волоске вишу.
--От чего на волоске?
--От смерти, от чего же еще.
--Ты знаешь, кто такой Прон?
--А то!
--Знаешь?!!
Я была удивлена. Я ведь полагала, что кактолько открою Ю-Ю глаза, он тут же воспылает к своему хозяину ненавистью.
--Тебе известно, что Прон - это ни кто иной какХамсин? Тот самый, который десять лет назад пленил тебя и заставлял работать вшахтах?
--Не кричи так! Кругом ведь уши. Я знал об этомс самого начала. Случайно догадался, увидев однажды, как его слуга превращаетсяв ворона. Да ведь Хамсин и не изменился совсем, только внешне, но ведь этоничего не значит.
--Почему же ты служишь ему?
--Я служу ему, лечу его людей, завоевываю егодоверие только для того, чтоб оказаться в один прекрасный момент кому-нибудьполезным. Например, тебе.
--Ты лукавишь. Есть что-то еще. Ведь так?Откуда ты мог знать?
--Однажды я ведь помог тебе бежать?
--Потише! Мне, кажется, Хамсин прислушивается кнашему разговору.
--Да пусть слушает...
--Странный ты какой-то. Я ведь тебя давно вродебы знаю... И не спрашиваешь, что с твоей женой.
--Я уверен, что с ней все в порядке.
--Откуда такая уверенность?
--Надо убедить Прона, что ты не сможешь бежать,тогда он позволит развязать твои конечности.
--Уходишь от ответа? Хотя постой-ка... Я,кажется, догадалась, почему ты при Хамсине остался. Неужели все-таки Василиса?!Быть не может!
Ю-Ю оправдываться не стал - не захотел или,может быть, не нашел, что сказать. Меланхолично соскочив с повозки, оннаправился на встречу Хамсину. Не останавливая коня, диктатор выслушал доктора,который бежал рядом с ним, махнув рукой, отдал кому-то распоряжение. Один изтех воинов, что находился рядом с принципалом, подъехал ко мне и, остановивповозку, двумя ловкими движеньями разрезал мои веревки. Я освободилась ипринялась растирать запястья, заставляя застоявшуюся кровь двигаться быстрее.Затем я подползла к своей собаке.
--Не вздумай!--грозно предупредил солдат.
Мне было приказано держаться от нее подальше.
Теперь я могла отвернуться от принципала и,закутавшись в плащ, наблюдать за ничем особенно не приметным пейзажемпредгорной тундры. Гвардия Хамсина, довольно таки на большое расстояние отставот основных сил армии, медленно и вальяжно двигаясь, подходила к перевалу.Казалось, что командующий никуда не торопился. Понять его намерения я не могла.Стоило ли терять столько времени и сил, собираясь в поход на Пронион, что быдаже не захватив город, добыть недостающего наместника, тогда как все остальныеего недруги преспокойно сидят в столице.
Созерцая то, как быстро опускается на насвечер, я не заметила, как принципал подъехал к моей повозке. И как это Василисадопустила такое безобразие? Но оказалось, что она уже перебралась в болееудобную не повозку даже, а почти экипаж, и задремала, словно в колыбели. Что жетебе надо, бывший наместник?
--Красивый закат,--сказал он мне довольномиролюбиво.
--Я и не знала, что ты эстет,--не слишкомучтиво отозвалась я.
Он не обратил внимания на мой тон и продолжалследил глазами за опускающимся за горы солнцем. Оно не баловало нас ни вчера,ни сегодня, а под вечер вдруг вынырнуло из-за края туч, но лишь на парумгновений. Глядя на горизонт, я снова остро почувствовала жуткую усталость иодиночество, и мне снова захотелось домой.
--Скоро перевал,--сказал Хамсин.--Надо будетсделать остановку. Ночью опасно идти через горы.
Я несколько секунд внимательно изучалавыражение его лица, пытаясь понять намерения непредсказуемого диктатора. Он былсамым странным из всех наместников, с которыми мне приходилось встречаться.Были свои странности и у Гавра, но я успела к ним привыкнуть. Смысл жепоступков Хамсина, что тогда, десять лет назад, что сейчас, был мне неясен.Интересно, а он-то понимает свою нелогичность?
--Куда мы следуем?--спросила я у него, когдасолнце, наконец-то, скрылось и он оторвал свой взгляд от горной гряды и перевелего на меня.
--Нам нужно пройти перевал.
--А дальше? Дальше что ты намерен делать?
Он помолчал немного.
--А дальше тебе предстоит стать свидетельницейвеликих исторических событий.
--Свидетельницей, но не участницей?
--Это уже тебе решать.
--Так ты идешь в столицу?
--Нет.
--Тогда я ничего не понимаю. Разве наместникине там?
--Я не хочу громить свою же столицу. Они всеравно рано или поздно вылезут из города. Им придется. К тому же наместники мненужны в совершенно определенном месте.
--Туда мы и направляемся, в это определенноеместо?
--Ты догадлива. А знаешь, где оно находится?
--По всей видимости, где-то в районереликтового леса?
--Правильно. Мне нужно, чтоб они как можноближе подошли к подземелью Энги.
--Так я и думала! Ты знаешь о подземелье?
--Конечно. В нужный момент старушка сослужитмне хорошую службу. Она лишит всех бессмертных их жизненной силы, и мнеостанется лишь докончить дело.
--А сам-то ты не боишься? Энга не станетразличать, кто есть кто.
