Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
НЕ ПО БРЕТУ ГАРТУ
Дальстрой – Государственный трест по дорожному и промышленному строительству в районе Верхней Колымы – появился 13 ноября 1931 года постановлением СТО СССР. Тресту были поручены разведка и разработка золоторудных месторождений на территории Ольско-Семчанского района Дальневосточного края и строительство автомобильной дороги от бухты Нагаева до приисков. Поселок Магадан, выросший в город на берегу бухты Нагаева, стал столицей Дальстроя. В Дальстрое работали заключенные Северо-Восточного исправительно-трудового лагеря (СВИТЛ), который появился приказом ОГПУ вскоре после организации самого Дальстроя – 1 апреля 1932 года. Сначала Дальстроем руководил Эдуард Петрович Берзин (1894–1938), латыш, сын плотника, который мечтал стать художником – до революции Берзин учился в художественной академии в Берлине. Руководство Берзина было временем относительной свободы, быстрого роста производственных показателей и приоритета экономических целей. В 1932 году Дальстрой выдал первые полтонны чистого золота.
С началом массовых репрессий все изменилось, политика взяла верх над экономикой. Сталин сделал ставку на бесплатный труд заключенных. В декабре 1937 года Берзин уехал «на материк» лечиться. 8 февраля 1938 года он был арестован НКВД на железнодорожной станции в Подмосковье, обвинен в создании «контрреволюционной шпионской диверсионной троцкистской организации на Колыме». Согласно сфабрикованным обвинениям, Берзин пароходами отправлял золото для финансирования повстанческой армии «с целью отторжения Северо-Востока России в пользу Японии». Его расстреляли в августе 1938 года, реабилитировали в 1956‐м. В марте 1938 года СНК передал Дальстрой в ведение НКВД СССР (переименован в Главное управление строительства Дальнего Севера НКВД СССР). На смену Берзину пришел человек Ежова – чекист Карп Александрович Павлов (1985–1957).
Условия в Дальстрое стали жестче. Территория Дальстроя расширялась – к началу 1950‐х годов она включала всю Магаданскую область, часть Якутии, Хабаровского края и Камчатки (около 3 млн кв. км). Росло и число зэков Дальстроя, за пополнение которого отвечало Государственное управление лагерей (ГУЛАГ) – с 1932 по 1939 год оно выросло с 10 тыс. до более 163 тыс. человек. Однако производительность труда падала. Невольничий труд не продуктивен.
С концом ежовщины Павлова убрали. Новый начальник Дальстроя Иван Федорович Никишов (1894–1958), который руководил этим хозяйством до 1948 года, вернулся к методам Берзина, пытаясь сделать Дальстрой экономически эффективным, поощряя за хороший труд не только материально, но и сокращением сроков заключения. Ко времени смерти Сталина в 1953 году в Дальстрое оставалось более 175 тыс. заключенных. После смерти диктатора лагерные подразделения Дальстроя были переданы вновь созданному Управлению Северо-Восточных исправительно-трудовых лагерей (УСВИТЛ), а само Главное управление строительства Дальнего Севера перешло к Министерству металлургической промышленности СССР. Из мемуаров и художественной литературы о Дальстрое, кроме всем хорошо и заслуженно известных «Колымских рассказов» Варлама Шаламова и «Крутого маршрута» Евгении Гинзбург, заслуживает внимание книга Владимира Петрова «Советское золото» (Petrov Vladimir. Soviet Gold. My Life as a Slave Laborer in the Siberian Mines. N. Y., 1949). Автор попал на Колыму с «кировским потоком» в начале 1935-го и освободился в феврале 1941 года.
Золотовалютная статистика была засекречена в СССР. В прессе публиковали лишь проценты увеличения добычи по сравнению с прошлыми годами, не давая абсолютных показателей. А тут удача! Сталин раскрыл тайну! Западные эксперты ухватились за сталинскую цифру золотодобычи 1933 года и последующие расчеты основывали на ней, не зная, что в этой цифре скрыто не только добытое промышленностью, но и скупленное у населения золото. Отправная ошибка привела к значительному преувеличению советской золотодобычи в западных расчетах. Так, архив американского посольства в Москве свидетельствует: посольские аналитики считали, что в 1935 году СССР добыл 141,4 т чистого золота, тогда как фактическая золотодобыча, включая Дальстрой, составила лишь порядка 95,4 т.
Время шло. Торгсин закрылся, да и Сталина уже не было в живых, но скупленные у населения в годы голода тонны золота жили в раздутых западных расчетах советской золотодобычи вплоть до распада СССР. Прозрение наступило тогда, когда при М. С. Горбачеве были обнародованы действительные данные о золотом запасе СССР. Он оказался значительно меньше того, что ожидали мировые эксперты. Сталину удалось их одурачить.
Современники понимали значение Торгсина. В марте 1934 года латвийские газеты писали, что золотой груз, прибывший из СССР транзитом в Ригу, есть не что иное, как переплавленные золотые предметы, скупленные советским правительством через магазины «Торгсин». Золото предназначалось в уплату за сырье и промышленные материалы, которые СССР купил в Англии. Американское посольство не раз упоминало Торгсин. В одном из донесений сообщалось:
…российские власти получили в свое распоряжение значительное количество золота, собранного у населения через продажу товаров в магазинах Торгсина на золотые монеты, золотые украшения, золотой лом и природное золото, которое было незаконно припрятано населением. Количество золота, собранное таким образом, очевидно, было значительным 77.
Другой аналитик американского посольства недоумевал, из каких средств СССР смог выплатить долги. «Собрали золото у населения», – справедливо заключил он. Германские эксперты считали, что в 1933 году у СССР был отрицательный золотой баланс, то есть отсутствовали резервы золота; однако, добавляли они, нам неизвестно, сколько золота поступило через Торгсин, а эта информация может изменить всю картину.
Торгсин без расходов на дорогостоящее импортное оборудование и сырье, без миллионных трат на иностранную техническую помощь принес горы золота, сравнимые с теми, что благодаря огромным государственным денежным вложениям и неимоверному напряжению сил вольных рабочих и заключенных ГУЛАГа были добыты на советских рудниках и приисках. Триумф Торгсина был печален. Основной золотой тоннаж приходится на годы массового голода. В 1932 году советская золотодобывающая промышленность получила 36,8 т чистого золота, Торгсин – 20,8 т. В 1933 году разрыв сократился: промышленная добыча составила около 51,3 т; умирающие от голода люди принесли в Торгсин 45 т чистого золота (включая неоплаченный населению «припек»). Голод в значительной степени исчерпал золотые сбережения населения, тогда как советская золотодобывающая промышленность набирала обороты. В 1935 году вольнонаемная добыча и Дальстрой дали 95,4 т чистого золота, Торгсин добыл только 11,9 т. Торгсин сделал свое дело, он был больше не нужен. Золотовалютные ресурсы СССР теперь обеспечивала из года в год растущая промышленная добыча золота. 1935 год стал последним годом существования Торгсина. 1 февраля 1936 года он прекратил работу.
Советским алхимикам было чем гордиться. За короткий период существования Торгсин добыл ценностей на сумму более 287 млн рублей (по цене скупки), что было эквивалентом 220 т чистого золота. Этот тоннаж в мировых ценах золота стоил без малого 200 млн долларов США (покупательной способности 1930‐х годов). Бытовые ценности советских граждан – украшения, предметы утвари, безделицы, старые монеты – составили более 70% всего «урожая», а с учетом иностранной валюты, попавшей в Торгсин из кубышек советских людей, народный вклад превысит 80%. Следовало бы назвать это предприятие не «Торгсин» («Торговля с иностранцами»), а «Торгссовлюд» («Торговля с советскими людьми») или «Торгссоо» («Торговля с соотечественниками»). О несоответствии названия знали в советском правительстве. В отчете НК РКИ (весна 1932 года), например, сказано:
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
