ШЕЛК — ЕДИНСТВЕННЫЙ В МИРЕ ПРИРОДНЫЙ ИНСЕКТИЦИД ПРОТИВ ВШЕЙ. ДЛЯ НИХ ШЕЛКОВАЯ НИТЬ — НЕПРЕОДОЛИМОЕ ПРЕПЯТСТВИЕ.
Богатые одевались в шелка и спали на шелках, чтобы не чесаться. А бедные могли позволить себе лишь шелковую ленту на шею. Она не давала вшам мигрировать с лобка на голову и обратно.
Как только человек добавил углерод в железо и получил сталь, появилась бритва. И Шелковый путь прекратил существовать. А шелковая лента стала просто модным атрибутом. И ее называют галстуком.
Интересно, что Шелковый путь никогда не заходил в глубь России. А все потому, что у нас были бани. И вши не досаждали нам, как немытым европейцам. А европейцы, вместо того чтобы мыться, брили свои тела и бороды. Эту культуру они внедрили и в российскую жизнь при Петре Первом. Но мыться русских людей не отучили. И сами до сих пор не научились.
Днем тропа в джунгли выглядела совсем по-другому. Прошлой ночью мы этого не заметили. Сырая глина опоясывала острейшие камни, похожие на битое оконное стекло. Босые ноги не так скользят по глине, как обутые.
Остров образован вулканом. И основная порода там обсидиан. Обсидиан — это и есть стекло, просто вулканическое. Огромные массы кварца переплавились в черные полупрозрачные булыжники. От времени камни бились и раскалывались, и на тропе лежали осколки, похожие на огромные скальпели.
Долго ли, коротко ли, а белобрысый оператор поскользнулся. Камень прорезал резиновую тапочку. И почти полностью отделил ему большой палец от правой ноги.
ЭТО БЫЛ ПЕРВЫЙ РАЗ, КОГДА Я ВИДЕЛ АРТЕРИАЛЬНОЕ КРОВОТЕЧЕНИЕ. АЛЫЙ ФОНТАН ПРЕРЫВИСТО, В ТАКТ УДАРАМ СЕРДЦА, БРЫЗГАЛ НА ЛИСТЬЯ ИМБИРЯ. КОЛЛЕГА БЫСТРО БЛЕДНЕЛ. КРОВОПОТЕРЯ БЫЛА БОЛЬШОЙ.
Мы положили раненого на спину, подняли ногу кверху, наложили жгут. И вся наша одежда ушла на тампоны. Но кровь не останавливалась. Было очень жарко. Больной был не совсем трезв. Кровь не сворачивалась. Эвакуация с острова была невозможна.
Сопровождавший нас красный кхмер Сри не раз оказывал помощь своим товарищам при минно-взрывной травме. Он и стал главным хирургом.
Нужно сказать, что фармакология в Камбодже, пожалуй, самая развитая в мире. В этой стране продаются абсолютно все лекарства без рецептов. Развитие фармакологической промышленности связано с истерией, которую нагнетали вокруг полпотовского режима западные страны. Мол, отсталая страна, медицины никакой, нужно помогать. Крупнейшие мировые производители лекарств построили в Кампучии огромные заводы и стали производить лекарства, находящиеся на стадии разработки. Их выбрасывали на рынок без опробирования — проверяли на людях. Это, конечно, было очень жестоко. Но зато фармакология и медицина в Камбодже шагнули вперед. И обогнали цивилизованный мир на несколько десятилетий.
В первый день в Пномпене я зашел в аптеку и пополнил свою аптечку запрещенными во всем мире сильнейшими обезболивающими. Я знал, что лекарства придется выбросить при отлете домой, но в течение командировки не расставался с ними.
Этот случай вынудил меня распаковать пачку трамала. У нас этот препарат выписывают только в самых экстренных случаях. Тяжелобольным и умирающим.
Раненый съел сразу две таблетки. Ему захорошело. Пока я зажимал перерезанные сосуды, Сри промывал рану. Потом обычными нитками наживую зашивали. А наш больной, блаженно улыбаясь, пел тихие песни. Потом несли его обратно к хижинам. Там опять промывали и зашивали уже начисто.
Всю командировку раненый был лежачим. Он не страдал. В его распоряжении было пиво и трамал. Он себя не ограничивал, пил таблетки при появлении малейшей боли.
Когда мы должны были уезжать с острова, трамал кончился. И мы увидели звериное лицо наркомании.
Больной утверждал, что ему очень плохо. Обзывался. Кидался предметами, впадал в тяжелую депрессию. Мучился от озноба. Ничего не мог есть. Говорил, что кишки слиплись и связаны в узлы. Умолял найти ему хоть одну таблеточку и плакал. Отпустило его уже в Москве. На территории, где такие препараты просто так в аптеке не продаются.
В тот момент, когда один из нас пал жертвой недоверия к советам кхмеров, я принял решение всегда неукоснительно этим советам следовать. И если уж речь зашла о приключениях на острове Ронг и больных ногах, расскажу еще одну историю.
Плюнь и разотри
Мы оставили раненого в хижине. Присматривать за ним остался Сри. Тхера охранял лагерь, а Юи готовила. Мы отправились по своим кинематографическим делам без сопровождающих. В отряде были только европейцы. Я относительно быстро нашел необходимые нам мангровые болота. Мангры — очень интересные растения. Они живут в горячей пересоленной грязи. Такая грязь обычно образуется на литорали, то есть там, куда во время прилива приходит соленая морская вода. В такой грязи почти нет кислорода, а он, как известно, необходим для жизни растений. Черный мангр, для того чтобы дышать, использует специальные дыхательные корни-ноги. Они называются «ризофоры».
Получается, что каждое дерево стоит в грязи на тридцати-сорока очень крепких изогнутых конечностях-корнях, которые переплетаются между собой. Из-за этого мангровые болота практически непреодолимы. Если оступиться и спрыгнуть на землю, уходишь по пояс в жирную глину. Двигаться там невозможно. Да еще и корни мешают. Значит, единственный способ преодолеть мангровые джунгли — перелезать с дерева на дерево.
Пока мы двигались, я рассказывал коллегам о том, как размножаются мангры. Цветы у них небольшие, желтые. Соцветие берет свое начало в пазухе листа. Плод яйцевидный, в виде длинной капли. Семя прорастает, еще не утратив связи с материнским деревом. Это явление называется вивипария. То есть живорождение. Мангры — живородящие растения. Когда семечко-детка готово, оно отделяется от материнского дерева и падает в грязь. Мангр всегда втыкается.
