«Правда? — подумала Эмри. — Что вообще такое правда в данном случае?»
Она прекрасно понимала, что он ждёт вполне конкретную правду. Он всё это и так знает, но хочет услышать от неё. И скажи она хоть слово, не соответствующее его ожиданиям, кто знает, что из этого выйдет.
— И что же ты сделаешь после того, как узнаешь… правду? — спросила она, хотя, наверно, в этом вопросе не было особенного смысла. Эмри просто оттягивала момент начала исповеди.
— Применю к тебе А-17, разумеется, — спокойно ответил он. — Теперь это неизбежно, что бы ты ни сказала. Так что, пожалуйста, хоть сейчас меня не обманывай. Да и как ты понимаешь, правду я всё равно скоро узнаю.
Она ещё некоторое время собиралась с мыслями.
— Ну что ж, вот тебе твоя правда. Если я почему-то её скрывала, то лишь из соображений сострадания по отношению к тебе, — Эмри замолчала, но Гений не спешил её прерывать, и она была вынуждена продолжить: — С самого нашего знакомства ты всегда казался мне настолько странным, что я и мысли не могла допустить о том, чтобы между нами могли быть какие-то чувства. Это ответ на твой вопрос: нет, я никогда тебя не любила. Мне продолжать?
— Конечно, — Гений обошёл кресло и медленно опустился на пол перед Эмри, внимательно глядя на неё. Её руки тряслись, но голос оставался абсолютно спокойным.
— Я вышла за тебя замуж, потому что у меня был выбор между тем, чтоб рисковать умереть с голоду в секторе или получить официальный документ без всяких обязательств, как ты мне предложил. Скажи, что бы выбрал ты сам? Да, ты можешь сказать, что это беспринципно, но уж как есть.
Он молча кивнул.
— Ты хочешь знать, как я к тебе всегда относилась? О, ты ужасно раздражал меня тем, что о тебя все всё время вытирали ноги, а ты этого даже не замечал. И я правда старалась сделать тебя лучше, что мне, естественно, так и не удалось, несмотря на все мои попытки тратить твои деньги быстрее, чем ты их зарабатываешь, и заставлять тебя ревновать меня ко всем подряд. Всё это было бесполезно: ты мог только злиться и психовать от собственного бессилия.
— Продолжай, — сказал он, глядя на то, как её левая рука прыгает по ручке кресла. Он решил, что это всё, конечно, потому, что в кабинете теперь не хватает половины остекления.
Эмри обхватила левую ладонь правой и продолжила:
— Что ж, я очень долго считала тебя просто странным, неподходящим мне, но в сущности неплохим человеком, пока ты всё это не перечеркнул. И ты знаешь, что больше всего меня возмутило? Не насилие само по себе, хотя и этого было бы уже вполне достаточно, чтобы ты прекратил для меня существовать. Нет, это всё твои оправдания. Вот что было самым отвратительным во всей этой истории. Ты никогда даже не жалел о том, как ты поступил со мной, потому что у тебя всегда оказывался виноват кто-то другой.
— Так ты читала мои письма, — удивился Гений.
— Ты слишком-то не обольщайся, — Эмри усмехнулась. — Считай это любопытством с моей стороны. Так вот, если ты считаешь, что сломал мне жизнь, этого, конечно, не произошло. Я же не ты, в конце концов. И я не особенно, как ты знаешь, сокрушалась.
— Знаю, — сказал он.
— И ты должен быть действительно не в себе, чтобы не понимать, чем Эс был лучше тебя. Буквально — всем. Позволь же мне открыть тебе глаза. Ты, наверно, считаешь, что отношения в паре — это какая-то магия? Ну что ж, я всё равно расскажу тебе, почему нормальные люди завязывают близкие отношения, даже если ты меня об этом не просил. Это происходит только тогда, когда влечение, заметь, взаимное, совпадает с жизненными ценностями. Я уж не говорю про всякие мелочи вроде интересов и всего в таком духе. Что из этого было у нас с тобой? Я считала и сейчас тем более считаю все твои взгляды, всю твою деятельность преступной и аморальной. Этого ничем не изменить. Я всегда ненавидела корпорации, и сейчас ненавижу MJ даже больше, чем тогда, когда мне было семнадцать, и в первую очередь благодаря тебе. Почему после того, как ты ясно дал мне понять, что не выпустишь меня из сектора, я пришла к тебе? Ха. Да потому что ты вынудил меня это сделать, разве не ясно?
Гений захотел извиниться, но подумал, что это уже не имеет значения и промолчал.
— Итак, почему я не сказала тебе об Эс. Ты правда рассчитывал, что я буду тебе доверять? — Эмри выдавила из себя невесёлый смешок. — Ладно, раз уж я сегодня говорю правду, я вообще-то собиралась рассказать тебе о нём. Но как-то так вышло, что он меня предал, и я подумала, а зачем? Какой вообще в этом смысл?
— Но постой, — Гений впервые перебил её, — у вас же были близкие отношения. Он должен был быть тебе дорог. Что ты вообще за человек такой?
Ему показалось, что Эмри так зло посмотрела на него из-за того, что он пытался узнать у неё что-то слишком личное. Впрочем, он прекрасно понимал, что скоро у неё не останется вообще ничего личного.
— Я не прощаю таких вещей, как предательство, — сказала Эмри, добавив с мягкой полуулыбочкой: — И тебе не советую.
— Приму к сведению, — он кивнул и, кажется не заметив её иронии, продолжил:
— Так вот мой последний вопрос: почему ты спасла меня в тот день, когда Эс планировал моё убийство?
— Я думала, ты уже догадался, — Эмри пожала плечами. — Это же очень глупый вопрос. Я сделала это, потому что Роулс сказал мне это сделать. И он же подсказал, у кого в корпорации достать оружие. Всё, о чём он просил меня, вообще выглядело очень даже благовидно, пока я не узнала, что вы с ним в заговоре. Хотя, конечно, у меня были подозрения ещё с того момента, когда он отправил меня в Четвёртый сектор. Он ведь, наверно, и допуск даже не постарался получить, отправил меня туда, да и всё. Он просто воспользовался тем, что я ему безоговорочно доверяла.
— Ясно, — сказал Гений, и по его лицу Эмри поняла, что ничего нового для себя он не услышал. — Ты хочешь сказать ещё что-нибудь напоследок?
Он уже догадывался, что именно нужно изменить в её внешней памяти, чтобы сделать из злобной Эмри её более добрую и покладистую версию. И это было ужасно смешно и непонятно, но ему совсем не хотелось применять к Эмри А-17: она вполне нравилась ему такой. Он вовремя вспомнил о том, что у него нет больше выбора и всё это уже совершенно неважно.
— Я хочу сказать, что тебе должно быть стыдно за себя. Ты просто жалок, и именно поэтому ты никогда ничего не мог получить добровольно. Вот и этому я теперь не удивляюсь, я знала, что этим всё и закончится. Хочу сказать и ещё кое-что: я предпочла бы умереть на границе с Четвёртым сектором, безусловно. Какого количества разочарований и боли мне тогда удалось бы избежать. И что со мной будет теперь, я не знаю, но, конечно, это куда хуже, чем умереть.
Он ожидал, что она будет плакать или перейдёт на крик, но Эмри даже не изменилась в лице.
— Ах да, чуть не забыла, — сказала она после непродолжительного молчания. — Даже это твоё изобретение ничего нового из себя не представляет. Ты думаешь, ты заинтересовал Роулса своей гениальностью? Ха. Да на тебя просто ничего не стоило повлиять. В твоём изобретении нет совершенно ничего оригинального. Ладно, даже если у Третьего сектора есть какое-то превосходство, оно связано вовсе не с твоим талантом, нет. Это всё наглое многолетнее нарушение договоров о сборе личных данных, ничего больше. И ты сам, уж не знаю, что ты там о себе возомнил, не представляешь из себя ничего особенного. Вот теперь я сказала всё.
