С 12 июля, дня ангела царя Михаила Федоровича, в «Записные книги» (как и в разрядные книги) возвращаются сведения о «столах» у государя. В источнике указывается дата праздничного «стола», чему он посвящен и кто присутствовал на званом обеде. В 1626 году свое тридцатилетие царь Михаил Федорович отмечал вместе с отцом патриархом Филаретом и «властями», то есть с архиереями и настоятелями монастырей. Из членов Боярской думы присутствовали бояре князь Иван Борисович Черкасский, Михаил Борисович Шеин, князь Григорий Петрович Ромодановский, окольничий Федор Леонтьевич Бутурлин, а также думные дьяки Иван Грамотин и Федор Лихачев. Из дворян первым, как всегда, указан князь Иван Михайлович Катырев-Ростовский, муж царской сестры Татьяны Федоровны, а кроме того, многие первостепенные дворяне: Трубецкие, Шереметевы, Сицкие, Буйносовы-Ростовские. Сразу вслед за ними на очень почетном месте назван царский тесть — Лукьян Степанович Стрешнев. Чести присутствовать во Дворце «в государев ангел» удостоились также сибирские воеводы князь Михаил Борисович Долгорукий, князь Федор Андреевич Козловский и другие, вернувшиеся в Москву со службы в Тюмени, Березове, Нерымском остроге. Интересно, что сначала были перечислены имена первых воевод, а затем — вторых. Даже здесь надо было строго соблюдать местническую очередность.
К государеву столу 12 июля был приглашен воронежский сеунщик, а это значит, что «стол» «в государев ангел» не мог считаться только личным праздником царя Михаила Федоровича. Обычно в этот день сразу несколько служилых людей получали повышение в «московском списке» и жаловались новыми чинами. Так было и на этот раз: кого-то перевели в стольники из стряпчих, патриарших стольников (чин, появившийся в боярских списках с возвращением патриарха Филарета Никитича) и жильцов, трех человек, пожаловали в стряпчие. Все эти переводы из чина в чин обязательно сопровождались новым крестоцелованьем.
18 июля последовало новое распоряжение относительно брянских воевод князя Романа Петровича Пожарского и Никиты Парамоновича Лихарева, назначенных на службу еще в конце июня. В записной книге сделана помета: «А государево жалованье князю Роману и Миките на 135 год для брянские службы дано вполы их окладов, а подводы даны по указу. Наказ дан за приписью диака Михайла Данилова». Это прямое указание о выдаче вперед жалованья воеводам показывает, что воеводская служба не держалась одними кормами и подношениями. Регламентировано и количество подвод, на которых должны были отправиться на службу воеводы. По существующему порядку воеводы получали наказ, по которому и исполняли свою должность на местах. Упоминание о выдаче наказа было важным еще и потому, что часто приходилось менять уже назначенных на воеводскую должность людей, получение же наказа гарантировало выезд на службу.
27–28 июля состоялся царский поход в Новодевичий монастырь на праздник Смоленской иконы Пресвятой Богородицы. Книги сохранили подробную роспись тех членов Государева двора, кто был назначен охранять Москву и государев двор, а также тех, кто сопровождал царя Михаила Федоровича на богомолье. Боярина Федора Ивановича Шереметева, допустившего страшный пожар в Москве в мае, заменили боярином князем Андреем Васильевичем Сицким и окольничим князем Григорием Константиновичем Волконским. Впрочем, не исключено, что Шереметев еще не оправился после пережитого потрясения в Кремле. 27 июля вместе с боярином князем Андреем Васильевичем Сицким и окольничим Григорием Константиновичем Волконским «на государеве дворе начевали и назавтрея дневали» 39 дворян и 7 дьяков. 31 июля царь Михаил Федорович совершил еще один поход на богомолье в Симонов монастырь на праздник Происхождения честных древ Животворящего Креста Господня. Опять часть бояр и дворян была оставлена в Москве, а другие были с царем Михаилом Федоровичем у «стола» в Симонове монастыре 1 августа. В этот раз Москву охраняли бояре князь Иван Никитич Одоевский и князь Андрей Васильевич Сицкий (окольничий князь Григорий Константинович Волконский был у государева «стола»). Сам праздник Происхождения креста, по указу патриарха Филарета, обогатился новым чином водосвятия. С него начинался Успенский пост.
В августе продолжаются записи о пожаловании в чины, об отпуске служилых людей «московского списка» на богомолье и в свои деревни. В записной книге отмечаются и нюансы таких распоряжений, например: «…приказал государевым словом диак Михайло Данилов». Речь шла об отпуске в деревню стольника Ивана Васильевича Алферьева, и для этого было достаточно устного разрешения царя. В то время как стряпчего Ивана Ивановича Плещеева отпустили тоже в деревню, но «до Покрова», видимо, на более длительный срок, по подписной челобитной, помеченной думным дьяком Федором Лихачевым.
Два больших «двунадесятых» церковных праздника: 6 августа — Преображение Господне и 15 августа — Успение Пресвятой Богородицы, тоже отмечались государевыми «столами», соответственно у царя и патриарха. К царю был приглашен боярин Федор Иванович Шереметев. Его, конечно же, всерьез никто не мог обвинять в случившемся майском пожаре. Ради праздника было сделано несколько пожалований. При этом в «Записной книге» московского стола отмечаются пожалования в чин патриарших стольников, сделанные по отдельным распоряжениям патриарха. Около этого времени, 8 августа 1626 года, был принят указ принципиальной важности, приравнявший патриарших стольников к служилым людям «московского списка» в правах на подмосковные поместья[235].
18 августа совместным указом царя и патриарха были посланы в Можайск боярин князь Борис Михайлович Лыков и окольничий князь Григорий Константинович Волконский «город смотреть нового каменного города». Им предстояло оценить, что было сделано по строительству Можайской крепости с 1618 года, когда боярин князь Борис Михайлович Лыков оборонял этот город от войска королевича Владислава и вынужден был оставить его. В течение всех 1620-х годов выполнялась большая и сложная программа по укреплению городов, начиная с Великого Новгорода. В первую очередь было обращено внимание на города «от Литовской украйны» и «от Немецкой украйны». Были укреплены Можайск, Вязьма, Великие Луки и Псков. Укреплялись города Рязанского разряда, в частности Пронск. Каменное строительство и возведение острогов затронуло и города внутри страны — Ростов, Ярославль, Переславль-Залесский и Вологду. Впрочем, для этих городов укрепления оказались лишними.
135-й год, осень
1 сентября начинался следующий, 135-й год, или, точнее, 7135-й по эре от Сотворения мира. Мы, живя по январскому новолетию и эре от Рождества Христова, должны до 1 января продолжать считать этот год 1626-м. Таким образом, до 1 сентября наш 1626 год был для современников царя Михаила Федоровича 134-м, а после — 135-м. Главным событием начала года был еще один двунадесятый праздник — 8 сентября, Рождество Пресвятой Богородицы. В этот день у государева стола были бояре Михаил Борисович Шеин и князь Дмитрий Михайлович Пожарский с дворянами и дьяками. А 17 сентября случился незапланированный праздник «новоселье в его государевых хоромах», на котором присутствовали самые близкие бояре: князь Иван Борисович Черкасский, Федор Иванович Шереметев и князь Дмитрий Михайлович Пожарский, окольничий Федор Леонтьевич Бутурлин, думные дьяки Иван Грамотин, Федор Лихачев, ясельничий Богдан Матвеевич Глебов, 32 дворянина и 13 дьяков. В записных книгах не упомянуто только имя дворцового плотничного старосты Первуши Исаева, отстроившего новые Постельные хоромы государю летом 1626 года[236]. Время славы дворцовых архитекторов придет позднее, в XVIII веке.
