Идея витала в воздухе. Но все игроки понимали, что это очень дорогая вещь, и боялись, что ниша окажется слишком узкой. Просто не наберет ядра. Мы решили, что пора, – и попали в точку.
История с бизнес-телевидением ровно та же, что с бизнес-радио. Хорошее бизнес-телевидение до кризиса стоило бы $50 млн, сейчас 30. Это большие деньги. Большой риск. Может ничего и не получиться. Есть пример РБК, где телевидение успело «состариться» раньше, чем вышло на самоокупаемость.
Вот я сейчас запустил «Коммерсантъ ТВ». Было чуть полегче, чем с радио, – есть суперпримеры: CNBC, Bloomberg, гениальный американский канал Fox-money – бери и делай. Насколько мы угадали – время покажет.
А вот с «Коммерсантом FM», похоже, угадали – год в эфире, а рейтинг уже перевалил за три пункта.
Я обратил внимание на любопытную закономерность: все выдающиеся проекты на рынке информационного вещания так или иначе приурочены к кризисам – экономическим и политическим.
Если 20 лет новой России условно поделить на эпохи, то станет очевидно, что каждой эпохе соответствует свое характерное эфирное СМИ. Политический кризис 1991–1993 годов породил «Эхо Москвы». Потом пустота вплоть до 2003-го, когда появилось РБК ТВ, однако, если задуматься, становится понятно, что это был ответ на кризис 1998 года, несколько запоздалый в силу слабого развития рынка. Памятная осень 2008 года сопутствовала успеху Business FM. Очевидно, кризисы обостряют интерес публики к некому актуальному пласту информации и таким образом способствуют успеху тех медиапродуктов, которые наилучшим образом удовлетворяют эту потребность.
Если мое предположение верно, то сейчас как раз настал удачный момент для «Коммерсанта FM» – недаром наши трансляции с Болотной площади и проспекта Сахарова стали хитами эфира. Есть эмоции – это тренд.
Мы живем в интересное время. Отрасль наконец-то стала наполняться традицией, начала формироваться школа.
Любое ремесло – это традиция. Выдающиеся вещи всегда базируются на традициях: ремесленных, художественных, интеллектуальных. Андрея Рублева не было бы, если бы не было Феофана Грека и канонов византийской школы. Эйнштейн не «придумал» теорию относительности. Он ее сформулировал. Вывел из суммы других знаний, которые уже существовали. Была школа, была актуальная дискуссия и огромное количество конкретных вещей: ньютоновская физика, исследования о сущности электронов, математические модели…
Так же и в бизнесе, и в частности в медиабизнесе, выдающиеся проекты как бы прорастают из всей суммы накопленных знаний, технологий и усилий, накопленных предшественниками.
Я буду счастлив, если родится информационная радиостанция лучше, чем наша. Пока я таких не видел, но я буду счастлив.
Всегда есть возможность сделать что-то лучше, и мы должны это понимать. Я к этому отношусь спокойно. Я буду счастлив, если появятся люди, которые сделают что-то лучше меня. Мои амбиции в этой области удовлетворены с избытком. Мы сделали уже нечто, что продвинуло отрасль в целом. Наши находки начали копировать другие, значит, они вошли в школу, в традицию российского радио и в какой-то степени – в мировую традицию.
После Business FM сложно делать новый проект, потому что есть определенная планка, которая не дает покоя. Ты говоришь: «Ну что же такое, почему все так слабо, почему так туго идет!» Ты просто начал забывать, как туго шла Business FM.
Но вот что любопытно: мир стал меняться уж очень быстро. Похоже, что цикл кризисов существенно сократился. Это значит, что сегменты информационного рынка будут заполняться быстрее и нас ждет много выдающихся медиапроектов в самое ближайшее время. Будет много работы.
Зачем написана эта книга
Если все, о чем я рассказываю, производит впечатление тяжелого труда, то позвольте заверить вас, что так оно и есть. ‹…› Дело в подготовке. Чтобы со спокойной совестью отдаваться импровизации, необходимо точно знать, что ты делаешь.
Сидни Люмет «Как делается кино» Сегодня 28 февраля 2012 г., на моих часах – 4 часа 11 минут. В Москве обычное зимнее утро. Я долго размышлял, бродил по центру, заглядывая в окна кафетериев, ресторанов и в конце концов выбрал комфортное место, чтобы написать заключительный текст и позавтракать. Через несколько дней моя книга уйдет в печать, а 12 апреля, в мой любимый праздник – Дня космонавтики, – я планирую крепко выпить со своими героями и отпраздновать запуск проекта (если, конечно, типография не подведет). Потом будут встречи с читателями, раздача автографов, шумные вечеринки, много шампанского, огромные продажи и роялти, клиенты выстроятся ко мне в очередь и я смогу повысить стоимость часа консультации, инвесторы понесут деньги на возрождение моего журнала, коллеги по клубному бизнесу засыплют вопросами о том, когда же я снова открою свой замечательный ресторан… так, кажется, все перечислил. Вот и ответ на вопрос «Зачем написана книга?» Известно, зачем!
Это правда. Но не вся.
* * *
В конце 1990-х я писал обзорную статью о зарождающемся рынке бизнес-образования в петербургском издании журнала «Эксперт», и мы с тремя очень опытными редакторами потратили полночи на то, чтобы согласовать текст. Выводы были парадоксальны: все понимали, что бизнес-образование необходимо, но опросы один за другим неизменно показывали, что после окончания приличной бизнес-школы менеджеры вынуждены менять место работы, так как новые знания невозможно применить в практике компаний, которые отправляли их учиться. Компании теряли деньги.
С тех пор российский рынок подрос и стал похож на всезнайку-отличника, у которого на любой случай есть схема из правильной книжки и которому дела нет до того, как на самом деле устроен мир. Диплом бизнес-школы – теперь необходимое условие при приеме на работу. А западные специалисты едут к нам вовсе не за приключениями – их привлекают высокие зарплаты (в среднем существенно более высокие, чем в «цивилизованных» странах) и один из самых низких в мире подоходный налог. Забавно, не правда ли?
Глядя на все эти изменения, хочется сказать: «Много воды утекло с тех пор…» А ведь прошло всего несколько лет!
Да, прошло несколько лет, но деловая и социальная жизнь в России обогатилась, обросла подробностями, многократно усложнилась, обрела объем. И, самое важное, мы перестали воспринимать себя как уникальное явление (мы больше не говорим «У русских собственная гордость», «У нас особый путь», «Россия – родина слонов» и прочую славянофильскую и коммунистическую чушь). Теперь мы можем видеть картину мира целиком и принимать решения обоснованно.
Да, прошло несколько лет, но именно в эти годы мы начали осознавать, что Мир переживает изменения такого масштаба, которых не припомнят хроники. Глобальные и, что гораздо важнее, необратимые. Впервые в истории человечества скорость технологического прогресса вплотную приблизилась к скорости мысли. Если раньше, сталкиваясь с чем-то новым и необычным – какой-либо идеей или технологической концепцией, – мы говорили: «Это невозможно», – то теперь в нашем лексиконе нет этих слов. Мы больше не считаем что-либо (что бы то ни было!) невозможным. Теперь мы говорим: «На это понадобится столько-то времени/денег/человеко-часов и т. д.» И сколь бы ни были огромны цифры – эти самые время/деньги/человеко-часы и прочее – это всего лишь цифры, технический момент. Была бы воля – все получится.
