Кремова быстро вынула руку из сумочки, в пальцах у нее блеснул хромированный револьвер. Шакал левой рукой перехватил ее запястье и сунул большой палец между ее указательным пальцем и спусковым крючком.
— Не получилось, — сказал он. — Теперь моя очередь.
Правой рукой Шакал вынул из кармана плаща пистолет, спокойно поднял его, заглянул в расширившиеся от ужаса глаза Вероники Альбертовны, улыбнулся и выстрелил ей в лицо.
49
Отвратительная погода. Просто поганая. Нужно было остаться в Испании. Там хоть и «постреливают», зато солнце палит, как в июле. А тут присядешь на скамейку отдохнуть — через полчаса нужно будет отливать примерзшую к доскам задницу теплой водой.
Проходя через сквер, Егор Кремнёв остановился, чтобы зажечь сигарету. Пока он прикуривал, на аллее появился странный субъект. Среднего роста, средней комплекции, сутулый, с костлявым неприятным лицом.
— Эй, приятель, есть закурить? — поинтересовался незнакомец.
Егор вытряхнул из пачки сигарету и протянул ее мужчине, отметив про себя, что острым лицом, маленькими глазами и какой-то настороженной — на грани нервного подергивания — манерностью незнакомец напоминает шакала.
Мужчина прикурил от зажигалки Кремнёва, выпустил дым и улыбнулся:
— Спасибо. Слушай, я вижу, ты мужик добрый. Может, поможешь?
— Я по пятницам не подаю, — сказал Егор и двинулся было дальше, но странный незнакомец загородил ему путь.
— А мне подачка не нужна, — сказал он сипловатым голосом. — Я предлагаю сделку.
— Сделку? — недоуменно переспросил Кремне в.
— Угу. Погоди секунду. — Незнакомец что-то достал из кармана куртки и протянул Егору. — Вот, взгляни.
— Что это? — спросил Егор, едва скользнув взглядом по растопыренной ладони Шакала.
— Серьги, — ответил тот. — Обычные женские серьги.
Егор хотел послать незнакомца куда подальше, но вдруг внимание его привлекла одна странность: серьги были испачканы чем-то красным.
— Они у тебя что, в крови? — с угрюмым удивлением спросил Кремнёв.
Незнакомец нервно дернул шакальей головой:
— Угу. Я сорвал их с ушей женщины. Мертвой женщины, — добавил он, сделав ударение на слове «мертвой».
Егор внимательно вгляделся в лицо незнакомца.
— Слушай, парень, — с угрозой заговорил он, — а ты часом не пьян?
Шакал покачал головой:
— Нет.
— И с какой женщины ты снял эти серьги?
— Она здесь, — ответил Шакал спокойным голосом. — Неподалеку.
— Мертва?
— Конечно.
Лицо Егора стало еще мрачнее.
— Ты позвонил в милицию?
Незнакомец покачал головой:
— Нет.
На скулах Егора заиграли желваки.
— Слушай, мужик… — Егор нетерпеливо дернул щекой. — Я толком не спал двое суток и ужасно устал. К тому же, у меня нет с собой денег. Втюхивай свои серьги кому-нибудь другому.
Егор грубо столкнул Шакала с асфальтовой дорожки и зашагал дальше.
— Детдом номер девятнадцать, — громко и отчетливо произнес за его спиной незнакомец.
Егор замер. Медленно повернулся и глянул на незнакомца в угрюмый прищур:
— Как ты сказал?
Вместо ответа незнакомец быстро проговорил:
— Остановись на минуту и выслушай меня. Клянусь — ты не пожалеешь.
Егор секунду или две колебался, потом кивнул головой и сказал:
— Ну хорошо. Но только минуту. Так что ты там говорил про детдом?
— Жила была девочка…
— Слушай, мужик…
— Не перебивай. — Незнакомец чуть склонил голову набок и продолжил: — Жила-была девочка, звали ее Вероника. В девятом классе она влюбилась в учителя физкультуры, которого звали Виталий Егорович. Дело, в общем, обычное, девочки часто влюбляются в преподавателей…
— Какого черта ты мне это рассказываешь? — угрюмо спросил Кремнёв.
— Однажды Вероника подкараулила любимого учителя в раздевалке, когда там никого не было, — невозмутимо продолжил Шакал, — и объяснилась ему в любви. И вот чудо! — выяснилось, что Виталий Егорович тоже любит Веронику. Объяснившись друг другу в любви, наши голубки легли на маты и…
— Слушай, ты… — надвинулся на Шакала Кремнёв.
— Не перебивай, — сказал тот и отступил на шаг. — Итак, наши голубки стали тайными любовниками. И надо ж такому случиться, что юная Вероника забеременела! Делать аборт было поздно, и девочке пришлось рожать. Преподавателя физкультуры, понятное дело, с треском вышибли из школы, снабдив его «волчьим билетом». Считай, ему еще повезло: могли вообще укатать на нары за совращение малолетней…
Теперь Егор слушал Шакала внимательно, вперив в него острый, недобрый взгляд, а Шакал невозмутимо продолжал:
— Вероника родила сынишку и но настоянию родителей оставила его в Доме малютки. Оттуда мальчик попал в детдом, где ему дали красивое имя Егор. Над выбором фамилии заведующая долго не парилась. У мамы была фамилия Кремова. Заведующая изменила в этой фамилии одну букву и добавила еще одну. Так в мире появился маленький гражданин по имени Егор Кремнёв.
Егор стоял все в той же позе. Его хмурое лицо не выражало ничего, но по обеим сторонам сухого рта пролегли две глубокие складки.
Шакал, между тем, продолжал:
— Девочка Вероника выросла и превратилась в красивую, умную, деловую женщину. Со временем она обзавелась собственной фирмой и преуспела в бизнесе. Однако за тридцать с лишним лет она ни разу не попыталась навести справки о своем сыне…
Пальцы Егора, сжимающие сигарету, слегка подрагивали.
— Она жива? — спросил он вдруг.
— Ты о Веронике? — Шакал усмехнулся. — Она была жива, — сказал он. — Час назад. Но сейчас ее нет.
— Нет?
Шакал усмехнулся и покачал головой:
— Нет. Ее застрелили. Она выходила из кафе, и какой-то ублюдок выстрелил ей прямо в лицо.
Окурок догорел до самого фильтра, но Егор этого не заметил. Он взглянул на Шакала исподлобья и тихо пробормотал:
— Эти серьги…
Шакал кивнул:
— Да.
Глаза Егора вспыхнули. Он издал горлом звук, похожий на стон, и пошел на Шакала. Шакал попятился, выхватил из кармана пистолет и направил его на Егора.
— Не так быстро! — нервно выкрикнул он.
Егор остановился. Посмотрел на пистолет, перевел взгляд на костлявое лицо Шакала и глухо спросил:
