Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
В прежних моих планах я рассчитывал заложить имения в Земский банк на столько, чтобы выдать приданое двум дочерям. Но [теперь] я вижу, что это имело бы дурные последствия. Я полагал заложить Эрделиевку за 15 000 и Михайловку переложить и взять 23 тысячи и всего 38 000. Но время и надобности показали, что можно обойтись без залога. Для Веры уже есть около 10 000; другой десяток можно собрать до ее замужества. Леля так мала, что и этот капитал нетрудно будет собрать.
Залог имения был бы гибелен для всех детей, несмотря на мои мелкие извороты (?) по долгу. Пришлось бы всему имению платить 4000 [руб.] процентов, да налогов не меньше 2000. Доход же нынешний год – 15 500; следовательно, на расход останется на всех 8000 – гораздо меньше, чем я назначил – от 3 до 4000 на каждого сына.
Перемены в семействе: Гога выходит в офицеры[345], Ольга родила дочь[346]: Попа посылается в морское училище, а Ваня принят в кандидаты на пажа. Если удадутся эти два последних предприятия, что Попа и Ваня будут воспитываться на казенный счет, то это немалое облегчение в расходах, не менее как на 1500 руб. в год и более.
После перенесенной мною болезни я ослаб и не имею надежды на возвращение прежних сил по преклонности лет. Если бы удалось мне прожить несколько лет, я мог бы собрать для Веры полное, по духовному, наследство, и тем облегчил бы семью управиться с делами по моему распоряжению.
При назначении опекунов упросить Петра Петровича Эрдели.
Приложение № 2. Отрывок из писем-дневников И. Г. Эрдели
20 мая 1918 года
Говорят, на Украине разъезжает какой-то эрцгерцог Фердинанд Австрийский, женатый на русской, и пропагандирует [себя на] престол Украины вместо Скоропадского, что на этой почве возникают между Германией и Австрией недоразумения. Уж не знаю, верно ли это. Вообще слухов и сведений отовсюду много, и трудно разобраться в их достоверности, так как теперь самое невероятное бывает и осуществляется. Доносятся оружейные выстрелы оттуда, куда посланы войска. Сейчас 12 часов дня. Началось сражение. Дай бы, Господь, чтобы с нашими маленькими запасами патронов удалось сделать дело. Я и Марков не пошли, так как пришлось послать наши полки по частям, и мы остались – иначе нельзя. Дай, Господи, удачи нам. С отвращением все больше и больше думаю об этой междоусобице. Когда же ей конец – отчаяние одно.
Нам разрешены месячные отпуска в особых случаях. Если удастся на месяц ехать, отправлюсь искать тебя, хотя бы пришлось весь месяц потерять. Надо только особый случай найти, – чтобы не совестно было уезжать на такой длинный срок. Теперь положение таково, что, в сущности, мы висим на волоске. Неудача если будет сегодня, то при отсутствии патронов (а их можно расстрелять все сегодня) поправить эту неудачу вскоре нельзя, а это будет громадное впечатление для большевиков – наше поражение – первое поражение. Ах, патроны-патроны! Чтобы мы могли только поделать с нашими молодцами, если было бы много патронов, если бы было чем стрелять вдоволь, при нашем опыте и умении ничто и никто нам не был бы страшен. Ведь мы, Марочка, ну правда молодцы. Духу у нас много, а главное – выдержки, умения, опыта боевого. Понимаешь, душа моя?
Ты не думай, что я хвастаюсь, но правда, наши походы и бои в кольце большевиков, без сочувствия населения с крохотными средствами, со всевозможными препятствиями, без железных дорог и [среди] во много-много раз превосходящего нас врага. Эти походы и бои – такая страница исключительная, что второй такой не найдешь. А сколько брожений, сколько слабых духом, сколько убитых, раненых, больных, сколько невзгод, холода, вшей, отчаянных положений – а все-таки стоим, держимся, закалились.
И конечно, если бы не сволочь большевики, у которых было все в руках – и люди, и ружья, и патроны, и сахар, и перевозки по железным дорогам (броневые поезда), автомобили и все-все – то мы бы! Никто живой не ушел – все были бы переловлены. И потом, их много, а нас была горсть. Если Господь даст благополучно закончить эту эпопею, то уж действительно будем честно и горделиво вспоминать минувшее, и ты, Марочка, оценишь, что в идее сохранения единой и неделимой России в борьбе против большевиков и против немцев – душой я не покривил. И ты оценишь это больше, чем кто-либо другой, потому я знаю твой образ мысли, я знаю, как ты ценишь верность тому, что дорого, чему обязан, и что составляет честь и долг совести. Люблю в тебе это благородство мыслей гражданина, моя любимая. Я знаю, что ты и любовью и жизнью моей пожертвуешь, лишь бы твой Ванюшенька остался честным и исполнительным по совести и чести своего долга до конца. Люблю тебя за это и горжусь тобой. И мне легче, меня поддерживает в моих мыслях, решениях, действиях твое подобное направление.
Много во мне бывает и бывало слабостей, колебаний, которые я закладываю в моих листках одной тебе, но у кого не бывает сомнений, кто видит и знает и чужую душу, но я за собой знаю, что как я ни колеблюсь, как ни сомневаюсь, а все-таки с честного и достойного пути я не сверну, и помоги мне в этом Господь и ты, моя радость, прелестная моя Мара.
Этот вопрос с немцами у меня шаток. Мне по душе полное отчуждение от них и не вступление с ними ни в какие компромиссы и сношения, а ум подсказывает, что, быть может, было бы практичнее на них опереться, а потом их сбросить. Ну вот это «сбросить» не по плечу теперь, а дело будущего России – совместно с народом и всеми русскими людьми. Но когда это будет? Пока солнце взойдет, роса глаза выест. И простит ли русский народ тем, которые с немцами шли наводить порядок в России, – не простит.
А в конце концов у меня безнадежное чувство, что все равно мы побеждены и от немецкой власти теперь не уйдем никак – как ни старайся, и единственная борьба теперь – это борьба подпольная для сплочения русских сил, и для изгнания большевизма нужны немцы. И так надо пользоваться немцами для уничтожения советской власти, а избавившись от нее, возбуждать тихо, потом все больше и больше патриотизм русского народа, чтобы в известный период времени сбросить немцев. Это государственная задача России. А нам, маленькой кучке людей, остается идти честно, с немцами не знаться и предпочесть обратиться в мирных граждан, чем иметь с немцами какое-либо общее боевое дело в качестве союзников и помощников. Но сила вещей заставит соприкоснуться с немцами, и мы можем очутиться на одном поле сражения против большевиков с немцами, и тогда что будет, так нам и быть.
Выстрелы артиллерии гудят. Сейчас получил донесение, что к нам что-то двигается. Много их подлецов, на всех не напасешься, отовсюду вылезают как тараканы. Конечно, в одном месте дернут, так везде отойдут, но надо это сделать, и дай Бог, чтобы сегодня это удалось нашим молодцам. А у меня совсем конницы не осталось. Вытягиваю с позиций черкесов к себе. Давно уж большевикам следовало сделать одновременное наступление всеми силами. Неужели они, наконец, додумались до этого, а главное, сумели исполнить это. Печально, если так, ну и зато если мы их побьем, то будет меньше бойни. Но нравственное поражение было бы основательное – это гораздо важнее. Теперь идут томительные часы неизвестности и ожидания – как-то там, как протекает бой, от него мы и зависим, хоть мы и в трех верстах.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
