Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Никто вслух вопросов докладчику не задает, только мысленно: «Когда ты, наконец, заткнешься, рожа гебешная?!» Особенно смешно слушать его «покаянные» призывы: «Да, права наша Партия, распустились мы все в последние годы, дисциплины – никакой, да и работаем спустя рукава». Вот гад блатной! Он-то когда работал? Из-за границы не вылезал, проходимец, и в главке толку от него – экстерьер один, а внутри пусто. Вот из-за таких, которые «спустя рукава» руководят сельским хозяйством огромной страны, она, эта самая страна, скоро зубы положит на полку за ненадобностью.
Попадая правдами и неправдами «с мест» в центральный аппарат министерства, начальники, даже самые никчемные, начинали не с преодоления застойной мертвечины на новом участке работы, о которой верещали с высоких трибун, а с благоустройства своих кабинетов, где еще не выветрился дух прежнего хозяина. Все кардинально перестраивалось под вкус очередного местоблюстителя, менялись мебель, оснащение «комнаты отдыха» и секретариат (каждый прибывал на новое место службы со своим «самоваром»). Параллельно шел подбор квартиры в зависимости от кругозора: народ из глухомани требовал жилье только в доме на улице Горького, более цивилизованная публика предпочитала Кутузовский (ведь там жил сам Брежнев!) или, на худой конец, ближний Юго-Запад. Не забывали и о госдачах, которые вскоре чудесным образом становились их собственными.
Отдельная песня – семья: испокон веку на Руси водится: «Ну как не порадеть родному человечку!» Для жен и родни – «теплые местечки», для детей – места в престижных вузах. И пайки – из сотой секции ГУМа и других малоприметных подъездов. А остальной народ (даже министерские рабочие лошадки) – пусть живет, как хочет!
Эти злобные мысли разбередили ей душу. А молока сегодня из-за этого чертова собрания уже не купить. И масло дома тоже, кажется, кончилось… Ой, что-то народ зашевелился, зашуршал, зашаркал по паркету, незаметно подползая к выходу. И – с низкого старта в гардероб.
На улице уже стемнело. Конечно, зимой в половине восьмого – уже ночь. Но Садовое Кольцо грохотало не меньше, чем днем. В их огромном кабинете, где полтора десятка сотрудников без конца названивали на разные голоса во все концы страны, невозможно было открыть окно: люди не слышали сами себя. Хорошо, что от министерства до «Лермонтовской» не больше семи минут ходу. В сапогах на высоких каблуках и шубе много не походишь.
Каких-то лишних полтора часа – и нарушается давно установленный порядок: в это время уже пора «метать на стол» и кормить семью, а она только входит в метро. Муж в командировке, ребенок один, похватает куски из холодильника и будет ждать маму с работы. Хоть бы вчерашние котлеты разогреть догадался!
В вагоне малолюдно. Основная масса министерского народа (на этом пятачке целых четыре министерства) уже схлынула. Вот и пересадка на фиолетовую линию. Ехать почти полчаса, можно и почитать. В «Новом мире», до которого руки доходили только в дороге, интересная новинка Ильи Штемлера «Универмаг». Что-то совсем свежее, хотя и про нашу «застойно-застольную» жизнь. Хорошо, что освободилось местечко и можно погрузиться в перипетии романа, пристроив журнал на сумке с продуктами. Сидевший напротив пожилой, но еще вполне молодцеватый мужчина улыбнулся ей и игриво подмигнул. «Вот старый дает, – подумалось ей. – Хотя… не такой уж старый, и глаз горит…»
Внезапно вагон сильно дернулся. Что-то заскрипело и завизжало. Стоявшие пассажиры попадали. Тишина. Поезд остановился в туннеле. Никаких объявлений. Такое происходило впервые.
Конечно, не сталинские времена, машиниста не расстреляют. Но все же что это? Погас свет. И вскоре стало как-то совсем не по себе: то ли душно, то ли чем-то пахнет, непонятно. Люди завозились, завздыхали. Кто-то стал усаживаться на пол, подстелив газету. Оказалось, внизу легче дышать. Прислонившийся к двери пассажир вдруг отскочил: они стали разъезжаться, обнажая зев черного туннеля с протянутыми вдоль него толстыми кабелями и тусклыми лампами. Ни начала, ни конца туннеля не было видно. Вероятно, они застряли где-то в середине перегона. Прошло уже больше получаса. Через вагон пробежал озабоченный машинист, отмахиваясь от недоумевающих пассажиров.
Наконец кое-где включилось слабое аварийное освещение, и тотчас раздался надтреснутый голос: «Граждане, не волнуйтесь, состав сошел с рельсов, но все хорошо. По радио вызвали ремонтников, они скоро прибудут, и мы поедем дальше». Уже почти час, как люди томятся в душных вагонах глубоко под землей. Хорошо хоть детей немного, время-то позднее для них – почти девять часов вечера.
Вдруг показалось, что под ногами вроде как качается и откуда-то доносится нарастающий гул. Это в соседних вагонах началась паника: люди стремились выбраться на волю (идиоты! там же контактный рельс!), раздирали двери и пытались высадить стекла. Через двери между вагонами было видно, как в них метались пассажиры. Жутко завыли женщины.
– Та-ак! – раздалось вдруг со стороны противоположных сидений. – Скоро кончится программа «Время», и пустят очередную серию детектива. А ну-ка, отгадайте, кто из тех двоих шпион?
Это попытался вовлечь в светскую беседу окружающих сидевший напротив пожилой дядька, который ей подмигивал. «Выпил, небось, вот и не боится ничего», – подумалось раздраженно. Люди испуганно оглядывались на него: «Сидим тут, как мыши в мышеловке, а ему хоть бы хны, дураку старому».
– А вообще-то, давно пора ужинать, – гнул свое дядька. – Так ведь, девушки? – обратился он к своим соседкам, приезжим хмурым теткам с набитыми продуктами авоськами.
Женщины нерешительно переглянулись и, внезапно рассмеявшись («А, была не была»), потащили на свет божий сосисочно-сарделечные ожерелья.
– Народ! А ну, подгребай! Эй, барышни, может, у кого хлеб есть? – зазывал веселый дядька.
– Есть! И масло нате, а вот еще сырок плавленый, – пискнуло откуда-то сбоку.
Батон пошел по вагону, обрастая по пути колбасой, сыром, капустными листьями и прочим, что нашлось у запасливых хозяек. Его сменила буханка черного, ей на смену пришла «хала» с маком. Заедали все это яблоками, откусывая и передавая дальше немытый фрукт. Нашлись и конфетки у сластен.
– Да, ребята, давно я так не ужинал! – довольно протянул веселый дядька. – Вотбы еще попить чего, а то начнем вдруг икать всем вагоном, вот смеху-то будет!
Народ действительно рассмеялся, как бы сбрасывая с себя тягостное напряжение.
– Попьем, чего ж не попить-то? – согласился стоявший в сторонке суровый мужик, не принимавший участия в этом «пире среди чумы». – Только у меня это… портвешок «777».
– Да ладно, портвешок, так портвешок. Как вы, ребята? – привстав, поинтересовался веселый дядька мнением «высокого собрания».
– Портвешок! – радостно загудело со всех сторон.
Бутылка пошла по рукам.
– А нам?! Нам не хватило! – послышался интеллигентный дамский голосок.
– Не переживайте, мадам, лично для вас у меня есть пиво, – заворковал стоявший неподалеку парень.
Удивительное дело! Обычно мужчин редко увидишь с хозяйственной сумкой или полной авоськой. А здесь, в полумраке подземелья, то тут, то там послышались звуки откупориваемых бутылок. Мужчины угощали соседок и соседей по вагону, женщины опустошали свои сумки, выкладывая съестное на «общий стол». Удачно добытые сосиски из министерского буфета ушли туда же.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
