Кристина Тэкстон, только что восставшая из пьяного полуобморока не без помощи своего неутомимого супруга, терпеть вой Макса оказалась не в силах.
— Уберите его! — скулила она, уткнувшись носом в лацкан пиджака мужа. — Пусть он перестанет!
— Хайди, милочка. — Собранная, деловая, Джуди снова была на коне. — Давай-ка унесем Макса наверх, сменим подгузник. Ему это необходимо, судя по амбре. Свежий подгузник мы в этом доме не найдем, но как-нибудь вывернемся. Полотенце используем или еще что найдем. — Она подхватила Хайди под локоть и подтолкнула к двери.
— Но я ничего не понимаю! — запротестовала Хайди. — Почему он пришел?
Она оглянулась на Сола. Уронив голову, так что кудрявая челка упала на глаза, тот смотрел в пол.
— Клайв?
Муж тоже выглядел как-то странно: землисто-серый, он едва держался на ногах.
— У мальчика проблемы, — доверительно шепнула Джуди на ухо Хайди. — Мы с ним как раз секретничали, и он излил мне душу. Его девчонка залетела, и он в ужасе. Ему позарез нужны деньги. Вот он и не нашел ничего лучшего, как попросить их у Клайва. Для Сола он как… как старший брат. Пусть поговорят пару минут. Наедине. Ну же, пойдем, дорогая.
Хайди в восторженном изумлении округлила глаза:
— Господи, я представления не имела, Джуди. Конечно, пусть поговорят. А знаешь, Сол правильно сделал, что обратился к Клайву. Клайв его очень любит.
«Не вовремя я родилась, — думала Джуди. — Вот в военное время я бы развернулась. Я стратег и тактик одновременно. Я разрабатываю планы и организую исполнителей. Я умею создавать и умею разрушать. И я всегда попадаю в цель».
— Клайв, столовая пуста, — бросила она через плечо. — Вам с Солом там никто не помешает.
Она не сдержалась и подмигнула Солу. У того был удивленный вид. Джуди обожала удивлять людей.
Роджер по-рыбьи разевал рот, пока Джуди и Хайди с Максом на руках направлялись к лестнице.
— Не сейчас, Роджер, — едва удостоив мужа взглядом, предупредила Джуди.
Роджер смолчал. Но он видел, как она подмигнула Солу. И это ему не понравилось. Очень не понравилось.
Погруженная в мысли, Клэрри сидела на траве под вишней, где ее и нашел озабоченный Пластилин. Клэрри думала о долгом веке деревьев. Сколько они, должно быть, всего видят за свою жизнь. Эта вишня, к примеру, видела Тильду маленькой, наблюдала, как Тильда росла, как сморщивались, будто сливы-падалицы, ее родители, пока не высохли и не исчезли совсем. А что вишня помнит из судьбы дома до родителей Тильды? Дом ведь очень старый — а вдруг в прежние времена здесь жили какие-нибудь вельможи со слугами? Эта самая обычная на вид вишня, возможно, была свидетельницей любовных ссор, тайных свиданий и страшных признаний; под своей корой она, должно быть, хранит секреты всех до единого обитателей этого дома. Если отпилить кусочек и рассмотреть под микроскопом — не обнаружишь ли сплошные тайны?
Любопытная мысль. Клэрри принялась развивать идею. Деревья живые, они способны наблюдать и запоминать то, что видели. Это понятно. Что из этого следует? Быть может, деревянная мебель, сделанная из этих безмолвных наблюдателей, тоже живая? И тоже способна видеть и запоминать? Быть может, тот круглый стол, за которым сегодня собрались гости, в душе своей деревянной стонет под гнетом воспоминаний о бесчисленных званых ужинах и обедах, которые перенес за свою жизнь? Быть может, кровать, на которой Тильда с Алексом занимаются любовью — или не занимаются любовью, — получает от этих сцен удовольствие извращенца, подглядывающего в замочную скважину спальни? Быть может, деревянная вешалка для полотенец в ванной ее дома там, в Ньюкасле, следила, как вместе с кровью из Морриса уходит жизнь?.. Нет, нет, нет. Все неправильно. Мебель не может быть живой. Ее ведь делают из отдельных мертвых частей. Поверить, что мебель способна видеть и помнить, — все равно что поверить, будто отрезанные руки и ноги способны продолжать самостоятельную жизнь.
Глупая мысль. Надо забыть.
— Клэрри, давай я отведу тебя в дом. На траве ты до смерти замерзнешь.
— До смерти, — пробормотала Клэрри, разглядывая ботинки Пластилина. Красивые. Наверное, дорогие. Из итальянской кожи? Интересно, а ботинки живые? Они ведь, если подумать, сделаны из кожи коров, а коровы — живые… Да, но как же тогда быть с обувью из резины и всякой синтетики?
— Ты слышала, что полиция приезжала? — спросил Пластилин.
Клэрри качнула головой.
— Полицейские побывали у вас дома. Они… Они нашли Морриса.
Клэрри вздрогнула. Чужие люди в ее доме? Везде ходят, всюду заглядывают, бутерброды жуют рядом с телом ее мужа. Ему неприятно.
— Не надо мне было приезжать сюда, — сказала она наконец. — Надо было с ним остаться, чтобы он не ждал их там совсем один.
Пластилин с трудом опустился на корточки. Ботинки скрипнули, а сам он скривился от натуги.
— Послушай, детка, теперь это уже неважно. Понимаешь? Не имеет значения. Морриса нет. И… возможно, тебе и следовало позвонить в полицию, но теперь поздно говорить. Теперь все в надежных руках.
Клэрри сощурилась, вглядываясь в его усталое, добродушное лицо. Вообразила руки, гигантские руки. Они тянутся с небес к земле, подхватывают Клэрри, и Пластилина, и всех остальных и несут куда-то, несут.
— В чьих руках? — спросила она.
Пластилин вздохнул и сделал вид, что не услышал.
— Клэрри, постарайся запомнить, что я сейчас скажу. Это важно.
Смешной какой человек, подумала Клэрри. Думает, что его слова важны, а чужие можно пропускать мимо ушей.
Сунув руку за пазуху, Пластилин вытащил маленькую белую карточку и протянул Клэрри. Та взяла послушно, уставилась на золотое кружево буковок, из которых сложилось «Брайан Тэкстон».
— Пожалуйста, спрячь визитку куда-нибудь, где она не потеряется, — сказал он. — И если когда-нибудь попадешь в трудное положение…
— Трудное… — пробормотала Клэрри.
— Да-да. Словом, если возникнут проблемы или тебе будет плохо — пожалуйста, позвони мне. Я вроде как причастен…
Почему? — удивилась про себя Клэрри. Почему этот человек считает себя причастным к ее жизни? Она вот к его жизни нисколько не причастна.
— …и всегда готов прийти на помощь.
Улыбка Пластилина — печальная и бледная — сказала Клэрри, что он и вправду готов прийти на помощь. Почему? — вновь мелькнул в голове вопрос, но с ответом можно не торопиться. Сейчас нужно развеселить Пластилина. Клэрри улыбнулась.
— Завтра тебе придется поехать в Ньюкасл с Алексом и Тильдой. В полиции хотят с тобой поговорить, — продолжал Пластилин, с тревогой ожидая реакции Клэрри. — Это неприятно, ты должна быть готова. Боюсь, это будет очень тяжело для тебя. А ты, детка, не в том состоянии. Да и Алекс… На Алекса вообще надежды мало. Так что если тебе нужна будет там поддержка — позвони, ладно? Позвонишь?
