Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
XVII
Некоторое время Вадим обитал в селении, расположенном недалеко от Новгорода. Сюда к нему стекались его сторонники, которым удалось спастись во время той страшной ночи. Потом Вадим увел их в глубь лесов, облюбовав место на реке Мста. С одной стороны, он был недоступен для воинов Рюрика, с другой – Новгород был недалек и можно было поддерживать связь с оставшимися в нем сторонниками.
Под рукой Вадима оказалось до трехсот человек. Он считал, что если объединить силы в городе и внезапно ударить по Рюрику, то можно вернуть власть. Тем более, как он думал, на его стороне были горожане, которые обязательно поддержат в нужный момент. Важно было умело и точно определить сроки выступления, согласовать единство действий всех вооруженных сил, и тогда успех будет обеспечен. В этом Вадим не сомневался. Он каждый день рассылал связистов в разных направлениях, привлек в свой отряд умелых охотников из окрестных селений, ждал помощи от князей племен чудь и весь, надеялся на поддержку кривичского князя Тримира.
Однажды к нему пришел охотник с женой. Был он высок ростом, широкоплеч, с добродушным выражением лица. Говорил густым басом:
– Живу неподалеку, как раз на дороге. Незамеченным мимо меня никто не прокрадется. Так что в добровольные стражники к тебе, посадник, напрашиваемся.
– И чем же я вас так подкупил? – шутливо спросил Вадим.
– Я знаю тебя по Ладоге, – вмешалась жена, худенькая, большеглазая; в ее облике улавливалось что-то знакомое, но он не мог вспомнить и вопросительно смотрел на нее.
– Не узнал? – спросила она, улыбаясь. – Я дочка посадника Богумира. Ты жил у нас после изгнания датчан, и я тебя хорошо помню.
– Ивица! Неужели это ты? – изумленно произнес он. – Ты так выросла, стала такой красавицей!
Он вспомнил десятилетнюю внучку Богумира, непоседу, не дававшую покоя своему деду. Теперь перед ним стояла зрелая женщина с большими умными глазами, но с тем же гибким станом, за который он в свое время шутливо прозвал ее змейкой.
– Вот уже три года, как мы живем здесь, – говорила она. – У нас приемный сын, достался от прежних хозяев дома. Боги их прибрали во время морового поветрия, а мы приютили. Вот так и живем втроем.
– Не скучно в лесу? Все-таки выросла ты в городе, среди шума и сутолоки, а здесь не густо с народом…
– Всякое бывает… Но вроде привыкли, – уклончиво ответила она.
Тогда же он снарядил обоз с товаром, во главе его поставил человека по имени Клям, неизвестного в Новгороде, и отправил в город. Клям купил сруб пятистенного двухъярусного дома, мужики быстро поставили его на основание, соорудили крышу, навесили двери, вставили окна, управились с другими делами. Скоро он открыл торговлю. В лавку, соблазненные дешевизной товаров, все больше и больше приходило народу. Он затевал разговоры о житье-бытье, внимательно выслушивал, вставлял нужные слова.
Скоро вокруг него образовался кружок людей, не принимавших правление Рюрика; их становилось все больше и больше. Клям наладил связь с боярами и купцами Перунова капища, обиженных князем в распределении льгот и привилегий. Так Вадим готовил силы, которые помогли бы ему в будущем вернуть власть в Новгороде.
И вот в самый горячий момент подготовки, когда все шло к завершению, к нему в лагерь прибежал мальчик. Его послала Ивица предупредить, что недалеко появился большой отряд в чужой одежде и предводитель спрашивал про него, Вадима. Медлить было нельзя. Была объявлена тревога, снялись так быстро, что не успели затушить костры.
Новое место стоянки Вадим решил выбрать недалеко от реки Волхов. Тем самым он перекрывал водный и грунтовой путь из Новгорода в Ладогу, который считался основным в княжестве. Здесь Вадим решил обустроиться основательно. Сначала были возведены шалаши. Ставились жерди, сверху они связывались мочалом и закрывались еловыми лапами, которые спасали от дождей. Посреди шалаша зажигали костер, вокруг него ложились на ночь; ночью ворочались, согревая то один, то второй бок.
Однако подступала осень, холода усиливались, начались морозы. Заспится человек, а под утро с внешней стороны то одежда примерзнет, то волосы. Кое-кто простудился, начали болеть. Вадим понимал, что следует срочно менять жилье.
Первой мыслью было идти к селянам. Но выяснилось, что деревушек вокруг было немного, в каждой из них по пять-десять домов, а в починках и того меньше, по одной-две избы. Избушки маленькие, состояли, как правило, из одной комнаты, а семьи большие, одних ребятишек до десятка наберется, так что и без пришлых ступить некуда; спали в них не только на кроватях, скамьях и печи, но и на полатях и полу.
Вадим собрал отряд, спросил мнение, как быть. Некоторые предложили на зиму разойтись по домам, а весной собраться снова на этом месте. Вадим не возражал. Осталось двадцать с небольшим человек, кому деваться было некуда. Решили на зиму рыть землянки. В отряде оказалось пять топоров и три лопаты. Маловато для такого дела. Тогда Вадим послал в Новгород к Кляму ходока, чтобы тот доставил им необходимые приспособления, а также еды. Велел подробно рассказать о положении в отряде, разузнать, что творится в городе.
Ходок вернулся через десять дней на подводе со всем необходимым. Рассказал, что в Новгороде вокруг купца сбилось до ста человек, готовых в любую минуту выступить против Рюрика, только ждали знака от Вадима. Теперь, говорит купец, из-за безделья может наступить разброд, а еще хуже, если слух о заговорщиках достигнет ушей князя, тогда всем несдобровать и все задуманное может порушиться, и он боится, что навсегда. Зря, дескать, Вадим позволил своим бойцам разойтись по домам.
Вадим и сам понимал, что поспешил распустить отряд. Раньше приходили вести из города неутешительные, мало удавалось привлечь людей, сообщали о двадцати, тридцати участниках тайного общества, а тут сразу – сто!.. Знать бы неделей раньше, повел людей на крепость, ударил изнутри и снаружи, не устоял бы Рюрик. А сейчас поздно, разбрелись его бойцы, разве соберешь?.. Видно, придется отложить до лета.
Для землянок выбрали небольшой холм с сосновыми деревьями. Разбились по четыре человека, принялись за рытье ям. Вадим, истосковавшись по работе, без устали кидал землю, точно заведенный. Лопата в его крепких руках казалась игрушкой.
Потом стали валить небольшие деревья, очищать от веток, рубить на части, укладывать стены, потолок. Навесили двери, соорудили лежанки. Посредине землянок разложили костры, дым пошел в дверь. Он разъедал глаза, от него кашляли, но все были довольны: прогорали березовые дрова, дверь закрывалась, внутри было тепло, а порой и жарко. Зимовать можно!
Вадим ходил по окрестным селениям, беседовал с жителями об их житье-бытье. Кто-то из них промышлял в лесу, кто-то ковырял сохой землю, иные занимались бортничеством; жили не богато, но и не бедствовали.
– Вот приготовили мехи и мед для полюдья, – говорил крепкий сорокалетний мужик с окладистой бородой и живыми голубыми глазами; нос с широкими ноздрями был несколько великоват, он вертел им, словно принюхивался ко всему окружающему. Звали его Хлыстом. – Дань посильная, мы ее веками платим. Еще прадед платил князьям новгородским. Сколько их сменилось! Помнится, дед мой пытался перечислить: и Владимир Древний, и Столпосвят, и Избор, и Бравлин первый, и Бравлин второй, и Буривой, и Гостомысл… Потом тебя посадником избрали, а теперь, говорят, уселся Рюрик, внук князя Гостомысла. Из-за границы вроде приехал. Но – ничего! Из-за границы так из-за границы. Все равно наших, славянских кровей… Жить можно. От недругов нас защищают. Жаловаться нечего, спокойно живем.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
