Капли дождя, касаясь ее тела, превращались в лед и сыпались на пол с громким звоном. Дония повысила голос:
— Если не добьешься Айслинн, она умрет. Уговори ее, иначе проиграют все.
ГЛАВА 27
Представители волшебного народа отличаются одним преобладающим общим качеством — целеустремленностью.
Гертруда М. Фолдинг.
Волшебный народ (1913).
Проснувшись на следующее утро в объятиях Сета, Айслинн поняла, что настало время открыть бабушке правду. Больше ждать нельзя. Но как? Как это рассказать?
Вечером Айслинн успокоила бабушку, позвонила и доложила, где находится. Против ночевки у Сета та возражать не стала, только напомнила об осторожности и призвала к «здравомыслию и предусмотрительности». Явно поняла, по какой причине Айслинн у него остается. Несмотря на почтенный возраст, бабушка ратовала за женское равноправие во всех вопросах, что отражалось даже в ее не слишком давних беседах с внучкой «о пестиках и тычинках».
Айслинн выбралась из постели, прогулялась в ванную. Вернувшись, увидела, что Сет проснулся. Приподнявшись на локте, он смотрел на нее.
— Все в порядке? — спросил он с беспокойством. — У нас с тобой?
— Еще как. — Она снова нырнула в постель, уютно устроилась в его объятиях. Это единственное место, где ей хотелось быть. — Только вот мне уходить пора.
— После завтрака, — сказал он низким хрипловатым голосом, и рука его скользнула под майку Айслинн — точнее, его майку, которую он выдал ей вместе пижамы.
— Нет. Мне нужно поговорить с бабушкой и...
Он притянул ее к себе, дохнул в шею, и Айслинн не договорила. Таким теплым и щекотным было его дыхание.
— Рано еще, успеешь.
Она закрыла глаза, млея в его объятиях.
— Ну ладно... еще минуточку...
Сет засмеялся, и его смех, загадочный и новый, обещал так много. Это было чудесно.
Часом позже она все-таки оделась и заверила, что провожать ее не надо.
— Вернешься? — спросил он.
— Как только смогу.
«Потому что очень хочу», — подумала Айслинн.
От Сета она ни за что не откажется. И кто посмеет ей указывать, что делать, если она и впрямь королева?
Встречные фэйри ей кланялись, Айслинн в ответ улыбалась. И всю дорогу, пока она шла по городу, ее сопровождали несколько стражников — держась на почтительном расстоянии, но и не отставая. С ними был тот фэйри со шрамом на лице, который в школе представился дядей Кинана.
При ярком утреннем свете, после долгой и прекрасной ночи с Сетом, все это казалось не таким уж и страшным. Она справится. Нужно поговорить с Кинаном, сказать, что она согласна пройти испытание — если сможет и дальше вести свою привычную жизнь. Отказываться от нее ради того, чтобы стать летней девой или королевой Лета, она не желает. Вот и все. Остается как следует продумать разговор и найти Кинана.
...Искать его, однако, не пришлось. Он сидел в коридоре у двери ее квартиры, невидимый для соседей.
— Что ты тут делаешь? — спросила Айслинн скорее сердито, чем испуганно.
— Нам нужно поговорить.
Вид у Кинана был усталый, словно он всю ночь не спал.
— Конечно, но не здесь. — Она схватила его за руку. — Уходи.
Он поднялся на ноги. Посмотрел на нее печально.
— Я ждал почти всю ночь, Айслинн. Не уйду, пока не поговорим.
Она оттащила его подальше от двери и скрестила руки на груди.
— Поговорим, но не здесь, — повторила она. — Это дом моей бабушки. И тебе тут делать нечего.
— Тогда пойдем куда-нибудь, — сказал он тихо, с той безнадежностью в голосе, которую она уже слышала в «Холме и руинах».
Айслинн боялась, что из-за ее побега Кинан разозлится и не захочет идти на компромисс. Но он выглядел совершенно подавленным. Даже медное сияние волос потускнело.
— Ты должна понять. После вчерашнего...
Тут открылась дверь, и в коридор выглянула бабушка.
— Айслинн? С кем ты разговариваешь?
В следующий миг она увидела Кинана. Со всей быстротой, на какую была способна, бабушка метнулась к Айслинн и толкнула ее к двери в квартиру.
— Ты!..
— Элина? — Кинан широко раскрыл глаза, развел руки в знак миролюбия. — Я никого не собираюсь обижать.
— Тебе здесь не рады.
Голос у бабушки дрожал от гнева. Глаза сверкали. Кинан, наоборот, был почти испуган.
— Бабушка... — начала Айслинн, ничего не понимая.
Та впихнула ее в квартиру, нырнула туда сама и попыталась захлопнуть дверь.
Но Кинан подставил ногу и не дал ей это сделать.
Шагнул следом через порог и закрыл за собой дверь.
— Я сожалею о Мойре. Давно хотел сказать.
— Не надо. Даже имени ее не смей произносить. Никогда! — Бабушка повысила голос и указала на дверь. — Убирайся! Вон из моего дома!
— Во все века я ни за кого так не сражался, как за нее. Мойра — единственная. Я предлагал ей жизнь. — Кинан потянулся к бабушкиной руке.
Бабушка его оттолкнула.
— Ты убил мою дочь.
Айслинн оцепенела. Как он мог убить маму? Ведь та умерла во время родов...
— Нет, — ответил он низким чарующим голосом, каким говорил при первой встрече с Айслинн в магазине и потом, в школе. Положил руку бабушке на плечо. — Я не делал этого. Она сбежала от меня, она спала со смертными. Я пытался ее остановить, пытался...
Бабушка с размаху ударила его по щеке.
Айслинн ахнула, схватила ее за руку, оттащила от Кинана.
Тот даже не вздрогнул.
— Когда смертная девушка избрана, Элина, она не может отвергнуть это. Я собирался заботиться о ней и после рождения ребенка. Ждал, не беспокоил ее, пока она носила дитя.
По бабушкиным щекам покатились слезы.
— Знаю.
— Стало быть, знаешь и то, что я ее не убивал. — Кинан повернулся к Айслинн. В глазах его была мольба. — Она предпочла наложить на себя руки, лишь бы не стать летней девой.
Бабушка перевела взгляд на стену, где висело несколько фотографий Мойры и Айслинн.
— Если бы ты не преследовал ее, она была бы жива.
Айслинн повернулась к Кинану. Сказала сдавленным голосом:
— Уходи.
Подчиниться он и не подумал. Подошел к ней, даже не взглянув по пути на фотографии матери. Приподнял за подбородок ее голову, заставил посмотреть на себя.
— Ты моя королева, Айслинн. Мы оба знаем это. Можем поговорить сейчас или позже, но я не позволю тебе отвернуться от меня.
