С этими словами он спустил ноги на перегородку, а с нее соскочил в стойло рядом с Роузфут.
Я последовал его примеру, но на сей раз не так ловко: зацепился посохом о стену, уронил торбу и едва не свалился с перегородки.
Джастин молча принялся седлать Роузфут.
Я огляделся по сторонам.
— Там, — указал Серый маг на маленькую дверь, за которой находилось отхожее место. Когда я вернулся, лошадка Джастина была оседлана, а сам чародей проверял плотно набитые седельные сумы. Пока я возился с Гэрлоком, он молчал, не предлагая помощи и не выказывая неодобрения.
Проковырявшсь с седлом, попоной, подпругами да уздечкой целую вечность, я наконец вздохнул и сказал:
— Готово.
Он кивнул и открыл дверцу стойла. Я вывел Гэрлока, а Роузфут вышла сама — чародей даже не прикоснулся к поводьям. Как и на моем пони, на его лошадке был лишь недоуздок без удил.
— Добрые господа... — оборванный конюшенный мальчик отодвинул в сторону скользящую дверь. Джастин улыбнулся и бросил ему медяк. Стоявшая поблизости карета была тщательно отдраена, но еще не заложена.
— Спасибо, Серый чародей. Удачи.
— И тебе удачи, Горлинг.
Дверь со стуком закрылась. Я взобрался в седло, чувствуя себя ненамного лучше, чем когда покидал Хрисбарг.
Холодный ветер обдувал мои покрытые щетиной щеки; снег сыпал так, что холмы за Хаулеттом казались скрытыми за марлевой завесой. Однако, хотя ветер и выл всю ночь, особо высоких сугробов не намело. Конские копыта протаптывали снежный покров до замерзшей грязи, оставляя черные следы.
Над главным дымоходом «Уюта» поднималась струйка дыма. Утоптанная грязь перед главными дверями трактира указывала, что, несмотря на ранний час, многие постояльцы уже разъехались. Следы по большей части вели в сторону Хрисбарга.
Теперь, с приходом к власти нового герцога, купцы не собирались терять время. Я покачал головой.
— Будешь торговаться сам или предоставишь мне, словно ты мой ученик? — спросил Джастин, направив Роузфут поближе к Гэрлоку.
— А что я выигрываю?
— Ну, если покупать буду я, то тебя вроде как и не заметят...
— А если я, то мигом сообразят, что перед ними тот самый парень, который прокатился по мертвым землям?
— Может, и нет, но без внимания не останешься.
— Хм... Если покупать будешь ты, они запросят дороже — с великого-то мага! Но, с другой стороны, вряд ли кто-нибудь посмеет подсунуть тебе негодный товар.
— Везде найдутся свои «за» и «против», — улыбнулся Джастин. — Но в любом случае выбирать тебе.
Я пожал плечами.
— Сегодня с утра пораньше у меня как-то нет никакого настроения изображать из себя героя. Тем паче что в предстоящие дни мне еще предоставится уйма таких возможностей.
— Последнее здание справа, — сказал Джастин. Сказал, вроде бы, не понижая голоса, но у меня сложилось впечатление, что расслышать его слова мог только тот, для кого они предназначались.
Указанная им халупа, сколоченная, как и трактир «Уют», из серых досок, не имела никакой вывески, и только деревянные мостки, тянувшиеся от столба коновязи к обшарпанной двери, указывали на то, что внутри находится торговое заведение. У столба был привязан чей-то мул. Джастин соскользнул с седла, ступая по комьям замерзшей грязи, подошел к коновязи и привязал Роузфут. Я последовал его примеру.
Когда старая дверь заскрипела на несмазанных петлях, ни один из троих людей, сидевших у камина, не шелохнулся. Красные уголья в очаге едва тлели.
На четырех столах между входной дверью и камином было разложено всевозможное дорожное снаряжение лопатки, топорики, кофры со столовыми и кухонными принадлежностями, фляги, седельные сумы, одеяла и прочее. Помимо этих, по большей части бывших в употреблении вещей, на полках у левой стены имелись разных размеров свертки. Это были дорожные пайки, завернутые в ткань с непромокаемой пропиткой.
Джастин подошел к первому столу.
— Что, еще один ученик чародея? А ты, вроде бы, говорил, будто никого больше не возьмешь в обучение.
— А ты, Тюрло, кажется, говорил, будто мы с тобой больше не свидимся.
— Ладно. Что тебе нужно? — долговязый Тюрло подался вперед, но с кресла своего так и не встал.
— Хороший сундучок с кухонными принадлежностями и припасы в дорогу.
— Все разложено, выбирай сам.
Покуда я ворошил одеяла и прочие спальные принадлежности, Джастин, не особо копаясь, выбрал дорожную флягу и несколько пакетов с провизией.
— Все выбрали — буркнул торговец, поднявшись-таки с кресла и вперевалку направившись к столу.
— Тут и выбирать-то было нечего.
— Как насчет серебреника?
Джастин сокрушенно покачал головой:
— Я всего-навсего бедный странствующий маг, вынужденный брать учеников, а ты дерешь с меня втридорога, ровно с богатого купца.
Остальные двое, куда более тощие, чем Тюрло, загоготали в своих качалках.
— Надо же, совсем мальчонка, — промолвил торговец, пройдясь по мне взглядом глубоко посаженных черных глаз. — Неужто нынче и таких на колдунов учат?
— Так ведь сам знаешь, время суровое.
— Семь медяков, но это только по старой дружбе.
— А как насчет спального мешка — вот того, коричневого?
— Этого? Сделан на Отшельничьем, наименьшая цена — пять серебреников. Не промокнет нигде, разве что на дне морском.
— Не всем нравятся изделия с Отшельничьего, — заметил Джастин.
— Оно конечно, но вещи-то добротные. Тут уж не поспоришь.
— А ты-то как разжился этой вещицей?
— Кто-то из этих ребятишек — гармонизируемых, или как там по-ихнему, — продал этот спальник моему знакомому из Фенарда. Но тамошнему префекту приспичило объявить торговлю изделиями с Отшельничьего незаконной, и тот малый быстренько отвез вещицу в Джеллико, благо виконту плевать, кто чем торгует. Там я ее и купил.
— Даю серебреник.
— Да ты что? Хочешь, чтобы я торговал себе в убыток?
Кончилось тем, что Джастин выложил три серебреника, получив за это спальный мешок, вместительную флягу и пять пакетов со съестными припасами. Мне бы в жизни не выторговать столько всякой всячины за такие деньги.
— Ну, чародей, уж в следующую-то зиму ты меня точно здесь не увидишь.
— А ты больше не увидишь меня с учеником, — парировал Джастин.
Они оба рассмеялись, а потом мы вышли. Все покупки, разумеется, нес я.
Ветер снаружи усилился. Я положил спальный мешок на седло и принялся укладывать пакеты со съестным в торбу. И тут Джастин многозначительно прокашлялся.
