Ветер снаружи усилился, ледяной град вовсю молотил о крышу сеновала.
Джастин закутался в свой великанский плащ.
— Сними сапоги, паренек. Ноги должны дышать, — он поерзал, поудобнее устраиваясь на соломе, и продолжил: — Антонин — самый сильный из живущих ныне Белых магов. Мастер хаоса, если угодно. Однако управление хаосом требует огромных затрат сил, как телесных, так и духовных. Белые маги в большинстве своем умирают молодыми. Они могущественны, но жизнь их коротка. Антонин, Герлис и... в последнее время мне внушает подозрения Сефия... Словом, они обрели способность избежать ранней кончины, перенося свои личности в иные тела. Тела людей молодых, желательно наделенных магическими способностями, но, по молодости, не умеющих защищаться. Ты для этого подходишь как нельзя лучше. Потому-то я и решил убрать тебя от Антонина подальше. А сам он, будучи слишком занят Сефией и ее... обстоятельствами, тебя просмотрел. Твоя внутренняя защита совсем недурна и от беглого взгляда укрывает неплохо.
— Спасибо, — сказал я, снова поежившись.
— Не стоит благодарности. Я сделал это не столько ради тебя, сколько ради себя и всех нас. Никто из Серых не может позволить Антонину овладеть телом с такими скрытыми возможностями, как у тебя. Он и без того уже слишком могуч.
— Лично я — совсем немногое. От Антонина мы скроемся, но дальнейшую свою судьбу тебе предстоит определять самому. Если захочешь, то завтра, по пути в Джеллико, я научу тебя, как оградить свое тело от чьих-либо попыток овладеть им без твоего согласия. А заодно, коли будет время, покажу некоторые другие хитрости. Они все Черные и не помешают тебе принять правильное решение.
— Каким магом ты станешь — Черным, Серым или Белым, — Джастин зевнул. — Знаешь, я устал, да и ты тоже. Собери ворох соломы и поспи. Если кому вздумается сюда залезть, моя Роузфут да твой пони дадут знать. И твой посох.
Он отвернулся, а я остался сидеть на куче соломы. В голове роились тучи невысказанных вопросов. Впрочем...
Впрочем, невзирая на сомнения (кстати, стоит ли доверять этому Джастину?), несмотря на вой ветра и стук града, заснул я довольно быстро.
XXVI
За ночь чердак проморозило насквозь, дыхание замерзало в воздухе, а снаружи бушевало ненастье. В желудке у меня шумно бурчало. Приоткрыв один глаз, я покосился туда, где спал на своем плаще Серый маг, и тут же сел, да так резко, что едва не приложился макушкой к стропилам. Джастин исчез. И даже солома была раскидана так, словно там никто и не ночевал.
Неохотно выбравшись из-под плаща, я, переступая с ноги на ногу, отряхнул сено со штанов и туники, вытряхнул несколько соломинок из сапог и, морщась, обулся.
Добравшись до открытого чердачного люка, я выглянул вниз. Гэрлок и Роузфут дружно жевали.
Но куда же подевался Джастин? Пошел в гостиницу? Может, ему приспичило поколдовать спозаранку... а может, все дело в простой телесной потребности? О которой, кстати, нехудо бы позаботиться и мне.
Но после проделанного Антонином и услышанного от Джастина возвращаться в трактир как-то не хотелось. А в торбе у меня — ни крошки съестного. Во Фритауне я не зашел на рынок, поскольку торопился покинуть город; из Хрисбарга пришлось уносить ноги... Оставалось одно — поискать в этом грязном захолустье хоть самую завалящую лавку. Прикупить снеди, одеял и всего, что нужно в дороге.
Покачав головой, я по примеру Джастина разровнял свое соломенное ложе, отряхнул плащ и подхватил торбу да посох, чтобы спуститься в конюшню.
Как раз в этот момент дверь конюшни со стуком отворилась и тут же закрылась снова. Я отпрянул, боясь быть замеченным.
— Доброе утро, — послышался голос Джастина, и его голова просунулась в чердачный люк. — Ну-ка помоги, а то мне с этим добром сюда не влезть.
«Этим добром» оказались две испускающие пар кружки с ароматным сидром и большое покрытое тканью блюдо, над которым тоже поднимался парок.
— Мне подумалось, что перед уходом нам не помешает перекусить.
Усевшись и скрестив ноги он поднял одну из кружек и откинул ткань, под которой обнаружились четыре большие лепешки с отрубями и одно битое яблоко.
— Знаешь, мой юный друг, — промолвил Джастин, держа в руке лепешку, — по-моему, мне не помешало бы узнать твое имя или по крайней мере то, как ты сам желаешь назваться.
— Прошу прощения, — пробормотал я с набитым ртом, стараясь не уронить ни крошки. Лепешки с отрубями не относились к моим любимым лакомствам, но сейчас мой желудок принимал их с радостью. — Меня зовут Леррис. А тебя, как я понял, — Джастин.
Он кивнул:
— Да, известный также как Серый маг, или как распоследний болван, или под другими, еще менее лестными именами... Яблоко-то бери, для тебя принес.
Я тотчас сгрыз яблоко вместе с семечками.
— Антонина просили оказать помощь новому герцогу Фритауна...
— А... он что, сам тебе сказал? И потом, куда же подевался старый?
— Какая разница? Говорить он мне, разумеется, ничего не говорил. Обмолвился одному из своих охранников, тот проболтался Фиделии, а та — кому-то еще...
Покончив со второй лепешкой, маг запил ее хорошим глотком сидра.
— По-моему, старый герцог делал все возможное, чтобы возбудить недовольство, — заметил я, гордясь новоприобретенными знаниями.
— Особенно недовольство Отшельничьего, — сухо указал Джастин, стряхивая с плаща крошки.
— А чем чревато такое недовольство? — удивился я.
— Да ничем особенным — кроме нескончаемых проливных дождей, губящих урожай на корню, а также всяческих препон, сводящих на нет торговлю через Фритаун. Ничем особенным — кроме публичного убийства неизвестной женщиной герцогского бойца и, предположительно, использования той же особы для убийства герцога в его собственном замке.
Я покачал головой:
— Все это кажется неправдоподобным.
— Не в большей степени, чем возможность для необученного Черного посоха скрыться от герцогской стражи, остаться целым и невредимым, проехав по мертвым землям, и даже избегнуть внимания сильнейшего Белого мага во всем Кандаре.
Произнесенные самым будничным тоном, его слова повергли меня в дрожь.
— Что же мне делать дальше? — спросил я. — Могу ли я хоть где-то разжиться самым необходимым: едой, одеялами, непромокаемой одеждой?
Джастин театрально пожал плечами:
— Ну, это совсем не трудно. Может быть, недешево — в Хаулетте все дорого — но нетрудно.
— Почему ты мне помогаешь?
— Я же сказал, что действую, исходя из своей выгоды. А она состоит в том, чтобы не помогать Антонину. Сомнение — могущественное оружие. Стоит ему узнать, что ты улизнул у него из-под носа, он столкнется со множеством сомнений, а это как раз то, что нужно. Именно сейчас, — Джастин посмотрел вниз. — Ну что ж, самое время идти. Час ранний, да и снег так валит, что в трех шагах ничего не видно.
