— Теперь, маркиз, — заявил он уже в холле, — я хочу вам сообщить, что знаю о ваших неприятностях с Сен-Себастьяном. — Граф взмахом руки остановил собеседника, попытавшегося что-то сказать. — И, насколько это возможно, хочу, чтобы вы поверили, что можете располагать мной в любое время.
Маркиз де Монталье вновь обрел суровый и чопорный вид.
— Благодарю вас, граф, но не могу представить, чтобы некоторые неурядицы в моей семье требовали чьего-то вмешательства.
— Ну разумеется.
Когда они подошли к входу в большой зал, Сен-Жермен приостановился еще раз.
— И все же, если вам вдруг потребуется помощь, можете смело обращаться ко мне. Я почту за великую честь сделать для вас все, что в моих силах.
Робер де Монталье сухо кивнул, но тут ему в голову пришла интересная мысль, все расставляющая по полкам.
— Так у вас, граф… э-э… тоже имеются нерешенные дела с бароном?
Сен-Жермен усмехнулся.
— Да, маркиз. У меня есть должок, который я давно хочу оплатить.
— Понимаю, — кивнул де Монталье. — Я буду помнить о вашем предложении.
Он еще раз поклонился, повернулся и затерялся в толпе гостей.
Празднество шло своим чередом, и до его окончания они не сказали более друг другу ни слова.
— Потрясающий успех, Клодия, — шепнул Сен-Жермен графине, склоняясь к ее руке. Несмотря на поздний час, он выглядел по-прежнему безупречно.
Лицо женщины осветила признательная улыбка.
— В этом и ваша заслуга, граф. «Персефона» всех потрясла, она явилась украшением бала.
— Благодарю, графиня, но, боюсь, вы преувеличиваете достоинства этой вещицы.
Он, очевидно, не был настроен на детальный разбор своей оперы и явно стремился побыстрее свернуть разговор. Но графине как раз этого и не хотелось.
— Я получила истинное удовольствие. Что до Мадлен, то она просто в восторге!
— В самом деле? — едва заметно улыбнулся Сен-Жермен. — Тогда я вполне вознагражден.
Маркиз де Монталье, появившийся возле них, счел нужным добавить:
— Боюсь, девочка теперь еще выше задерет свой и без того слишком уж высоко вскинутый носик. Но музыка, граф, всех безусловно очаровала.
— Я передам ваши слова музыкантам, маркиз. Это их старания оживили мои сочинения.
Он дал знак лакею принести его плащ, напомнив:
— Черный, бархатный, с рептилиями у горла.
— Я помню, ваша милость, — ответил лакей и вскоре вернулся, горя желанием помочь господину одеться.
— Нет, благодарю вас, любезный. Дождь, кажется, прекратился. Я понесу его на руке. — Граф отобрал у лакея плащ, затем обратился к Роберу де Монталье: — Скажите, Сен-Себастьян уже убыл? Я, признаться, так и не видел его.
— Не знаю, — встревожился де Монталье, но Клодия перебила брата:
— О, барон был настолько тактичен, — засмеялась она, — что с первыми звуками увертюры почел за лучшее покинуть наш особняк.
Сен-Жермен засмеялся также.
— Что ж, без его критических замечаний я как-нибудь обойдусь.
Все еще улыбаясь, он обратился к графине:
— Умоляю, передайте Мадлен мой поклон и скажите, что мы с ней увидимся в оговоренное время. Я полагаю, она все еще в танцевальном зале. — Сен-Жермен повернулся к маркизу: — Рад был познакомиться с вами, де Монталье. Помните, я всегда к вашим услугам, и это совсем не пустые слова.
Не дожидаясь ответа, он зашагал к двери и выскользнул в ночь.
Менее чем через час Медлен услышала стук за окном своей комнаты и поспешно его отворила.
— Сен-Жермен? — прошептала она, увидев узкую руку, вцепившуюся в подоконный карниз. — Здесь же третий этаж, отвесные стены… Это опасно.
Она чуть посторонилась, позволив ночному гостю забраться повыше.
С легким шорохом Сен-Жермен соскочил с подоконника и вступил в спальню Мадлен. Сейчас в коричневатом камзоле и бордовых чулках он совсем не напоминал элегантного щеголя высшего света. Его волосы, уже ненапудренные, были схвачены простой темно-красной лентой. Граф, морщась, стянул с рук перчатки.
— Там довольно прохладно, — заметил он, глядя в сторону.
— Тогда садитесь к огню.
Мадлен указала графу на стул, дождалась, когда гость сядет, затем опустилась рядом с ним на пол, подогнув ноги и уткнув подбородок в колени. Только ночная рубашка индийского шелка облегала ее стройное тело. Они долго сидели так и молчали, пока Сен-Жермен не тронул девушку за плечо.
— Что беспокоит вас, дорогая?
Она ответила не сразу.
— Ваша дуэль. Вас могли убить.
— Убить? — Сен-Жермен усмехнулся. — Чтобы убить меня, нужно сломать мне спину. Меч, кол, возможно, одна из новейших пуль. Все, что способно перешибить хребет, для меня представляет угрозу. Одного из моих собратьев завалило в Риме обломками рухнувшего строения, и он погиб. И огонь — я могу сгореть, я не феникс. Но дуэль? Этот вспыльчивый, но весьма неудачливый молодой человек не мог повредить мне ничем.
Граф задумчиво посмотрел в окно.
— Желал бы я знать, кто его убил.
— Почему? — спросила Мадлен, ощутив сердцем его беспокойство.
— Потому что тогда стало бы ясно, кто хочет моей смерти.
Он надолго умолк, потом пробормотал:
— Конечно, у меня есть определенные подозрения.
— И потому вы не в черном?
Она вызывающе посмотрела ему в глаза.
— Да-да, я все вижу. Не думайте, я не слепая.
Сен-Жермен тихо рассмеялся.
— Я знаю, у вас есть глаза. Но у других — тоже. Всем прекрасно известно, что граф Сен-Жермен носит только черное с белым, так что человек в темно-коричневом и темно-красном — не он. Мне не хотелось бы, чтобы слух о нашей связи достиг ушей моих недругов.
Мадлен склонила голову набок.
— Но если этот человек не Сен-Жермен, то кто же тогда посещает меня?
Тон был шутливым, но глаза говорили другое.
— Граф Сароцци, если вам будет угодно, — я откликался на это имя при Швальбахе. Или лорд Уэлдон. По-моему, так меня звали в Лейпциге и в Милане. Или граф Салтыков — я был им в Генуе и Ливорно. Есть еще имена. Вы можете выбрать любое.
Мадлен нахмурилась, покачав головой.
— Перестаньте, прошу вас Мне не нравятся шутки этого толка. Я начинаю боятся, что имена эти вас переменят и что, перестав быть Сен-Жерменом, вы забудете и меня.
Она отвернулась, теперь он видел только ее профиль.
В его голосе послышалась грусть.
