— Черный кофе и овсянку.
Официантка перевела взгляд на другую сторону стола.
— А вам?
— Блинчики с черникой, — попросила Хейворд, — и пожалуйста, подогрейте сироп.
— Ладно, — ответила официантка, захлопывая блокнот и собираясь уходить.
— Одну минуточку, — задержал ее д’Агоста.
Такой заказ наводил на мысли. Из опыта совместной жизни с Лаурой Хейворд он знал, что она заказывала или готовила блинчики с черникой только в двух случаях: либо ее мучили угрызения совести по поводу того, что из-за работы она оказывает ему слишком мало внимания, либо ее охватывало любовное настроение. Оба варианта были неплохи. Неужели она подает ему сигнал? В конце концов, это ее идея позавтракать вместе.
— Принесите две порции блинчиков.
— Как скажете.
И официантка исчезла.
— Ты видел сегодняшний «Уэстсайдер»? — спросила Лаура.
— К сожалению, видел.
Этот скандальный листок из кожи вон лез, чтобы повергнуть весь город в истерику. И не только он. Все таблоиды подняли шум и крик, не жалея мрачных тонов в описании Вилля и прозрачно намекая, что убийство «звезды» «Уэстсайдера» Кейтлин Кидд связано именно с этим дьявольским местом.
Но больше всего газеты топтались на Смитбеке. Сенсационное убийство Кидд, совершенное журналистом после его смерти и вскрытия, исчезновение его трупа из морга — все это смаковалось во всех подробностях. Высказывались самые невероятные предположения, так или иначе связывающие эти события с Виллем.
Д’Агоста и сам считал, что без Вилля здесь не обошлось. Но, несмотря на все свое негодование, он был против любого самосуда и опасался чрезмерной активности масс.
Официантка принесла ему кофе. Отпив глоток, он украдкой посмотрел на Лауру. Глаза их встретились. Но на ее лице он не заметил ни виноватого выражения, ни романтической мечтательности. Скорее оно выглядело озабоченным.
— Когда ты навещал Нору Келли?
— Вчера вечером, как только узнал о случившемся. Сразу после обыска в Вилле.
— А куда делась ее охрана?
Д’Агоста нахмурился.
— Что-то случилось со связью. Ее пасли две команды и каждая думала, что дежурит другая. Проклятые идиоты.
— Как Нора?
— Несколько ушибов, порезы и ссадины. Но главное, у нее уже второе сотрясение мозга. Она проведет в больнице еще пару дней.
— Ее спасли соседи?
Сделав глоток, д’Агоста утвердительно кивнул.
— Они прибежали на крик и вышибли дверь.
— Нора утверждает, что это был Смитбек?
— Может подтвердить это в суде. И соседи тоже.
Хейворд посмотрела на столешницу из искусственного мрамора.
— Мистика какая-то. Что вообще происходит?
— Это все проклятый Вилль — вот что происходит.
Одно упоминание о Норе привело его в ярость. Все эти дни он был на взводе. Его злило абсолютно все: Вилль, Клайн с его пошлыми угрозами, комиссар полиции, бюрократическая волокита, которая связывала ему руки, и даже Пендергаст с его невозмутимостью и несносным креольским консультантом.
Хейворд снова взглянула на него. Лицо ее по-прежнему было озабоченным.
— А что там с Виллем?
— Разве ты не видишь? К ним тянутся все ниточки. Смитбек был прав.
— Но у тебя нет никаких доказательств. Смитбек писал о предполагаемых жертвоприношениях — и это все.
— Они вовсе не предполагаемые. Я слышал блеяние в фургоне. Собственными глазами видел ножи и окровавленную солому. Лаура, ты бы посмотрела на это место. Господи все в каких-то балахонах и клобуках, бормочут что-то хором. Настоящие фанатики.
— Но это не значит, что они убийцы. Винни, у тебя должны быть прямые доказательства.
— У них есть мотивы для убийства. Этот их главный жрец Шарьер… — покачал головой д’Агоста, — тот еще тип. Вполне способен укокошить любого.
— А что собой представляет этот Бертен? Я прочитала о нем в отчете.
— Его притащил Пендергаст. Он якобы спец по вуду. А по мне, так просто шарлатан.
— Вуду?
— Пендергаст просто помешан на этой чуши, хотя и не показывает виду. Он готов иголки в кукол втыкать, лишь бы добраться до Вилля.
Наконец появились блинчики, благоухающие свежей черникой. Хейворд залила их сиропом и взяла вилку, но тут же положила ее на стол.
— Послушай меня, Винни. Нельзя так злиться, когда расследуешь дело.
— О чем ты?
— Ты не можешь быть объективен. Смитбек был твоим другом. Ты отличный сыщик, но тебе стоит подумать о передаче этого дело кому-нибудь другому.
— Ты шутишь? Я уже влез в него по уши, только об этом и думаю.
— В том-то все и дело. Ты занимаешься охотой на ведьм. Кроме Вилля, ни о чем знать не хочешь.
Прежде чем ответить, д’Агоста сделал глубокий вдох и поковырял блинчик.
— А разве мы не должны полагаться на свою убежденность, на интуицию? Почему нельзя вести расследование по главному подозреваемому?
— Я говорю о том, что твои эмоции мешают вести расследование по другим направлениям. Ты просто ослеплен яростью.
Д’Агоста открыл было рот, но тут же прикусил губу. Он не знал, что сказать. В глубине души он чувствовал, что она права. Нет, не чувствовал, а знал наверняка. Но в то же время ему было наплевать. Смерть Смитбека потрясла его. Эта рана не заживет никогда. И те, кто это сделал, заплатят за все сполна.
— И зачем тебе Пендергаст? От него одни неприятности. Лучше держаться от этого человека подальше, Винни. Работай самостоятельно.
— Ерунда, — вскинулся д’Агоста. — Он блестящий сыщик. Очень результативный.
— Согласна. А знаешь почему? Потому что он слишком нетерпелив, чтобы участвовать в процессе. Он держится на расстоянии. И втягивает тебя в свои авантюры. А кто за это расплачивается? Ты, конечно.
— Я расследовал с ним полдюжины дел. Он всегда докапывался до истины и находил убийц.
— А как их прикажете потом судить? Твой Пендергаст так собирает улики, что никакой суд не признает их убедительными. Вероятно, не зря его преступники не доживают до суда.
Д’Агоста молча отставил полную тарелку. Завтрак обманул его ожидания. Он вдруг почувствовал страшную усталость. Его окончательно сбили с толку.
Но Хейворд вдруг сменила пластинку. Наклонившись над столом, она взяла его за руку.
— Не сердись на меня, Винни. Я просто стараюсь тебе помочь.
— Не сомневаюсь. Очень тебе признателен.
— То последнее дело, которое вы расследовали с Пендергастом, очень дорого тебе обошлось. Ты мог потерять все. И теперь комиссар следит за тобой в оба. Я знаю, как важна для тебя карьера. И не хочу, чтобы ты ею рисковал. Пообещай мне по крайней мере, что не дашь втянуть себя в сомнительные авантюры. Ты распутываешь это дело и несешь за него ответственность. В конце концов, именно тебе придется отчитываться в суде о том, что ты сделал — или не сделал.
