всю округу, заглядывая даже в мусорки, а потом просто села на скамью, чувствуя себя полностью разбитой, уничтоженной.
Я не хотела больше находиться в реальности, но не знала, существует ли что-то, кроме нее.
— Простите, вы случайно не это искали?
Я даже не заметила, как ко мне подошел мужчина с собакой — маленькой болонкой, которая с интересом принялась обнюхивать мои ноги, затем зарычала.
— Элла, фу.
— Что? — я подняла взгляд и тут же воскликнула. — Эрик?
Вспыхнувшее счастье погасло так же стремительно, как и появилось.
Передо мной стоял мой Эрик… Точнее, это был все же не он, скорее неудачная копия, будто бы принц утратил эпитет «прекрасный». Он потерял сияние, на коже виднелись прыщи, а волосы не блестели чистотой и мягкостью. Сказочный фильтр отключился, и Эрик выглядел обычным, совершенно реальным.
— Я Эдик, — он смутился и заговорил, чуть заикаясь, — кх-м, Э-эд-дуард. Я выгуливал с-собаку, нашел на скамейке книгу, подобрал, потом смотрю, вы здесь что-то ищете, вот я и подумал, ч-что… — он протянул мне знакомый томик, — в общем, вот.
Без лишних слов я схватила книгу и распахнула ее. Не знаю, на что надеялась. Наверное, я рассчитывала, что сработает портал в сказочный мир, только вот меня встретили лишь чистые пожелтевшие страницы.
В их пустоте и захлебнулась последняя надежда.
Конечно, сюжет же развалился. Значит, он исчез и со страниц.
Эрик неловко переминался с ноги на ногу, когда я перелистывала листы, едва не выдирая их.
— К-красивый блокнот.
— Действительно, — я прижала ставшую бессмысленной книгу к груди и спросила, — Эдуард, у вас никогда не было чувства, что вы сошли с ума? Или вы вдруг пробуждались ото сна и понимали, что по-настоящему жили только во сне, а вернуться туда не можете.
Я бы не удивилась, если бы Эдуард прекратил со мной дальнейший разговор. Подумаешь, какая-то сумасшедшая на улице. Но вместо этого он присел рядом и добродушно спросил:
— П-плохой день?
— Отвратительный.
— Б-бывает, — он вздохнул и потрепал собаку по голове, — знаете, я никогда не с-сходил с ума, но думаю, что реальность всегда лучше, чем мир грез. Но если вы думаете иначе, то это вовсе не безумие. И у меня бывают времена, когда я хочу забыться сном и сбежать от р-рутины. Но это не значит, что я с-схожу с ума.
— А что это значит?
— Что у меня просто плохой день, но никак не плохая жизнь, а завтра день будет куда лучше. Поэтому не расстраивайтесь, что бы ни произошло. Я вообще с-считаю, что такие красивые девушки, как вы, совершают преступление, когда не улыбаются.
Я усмехнулась, но вовсе не потому, что мне стало легче. Либо слезы, либо усмешка.
— Не хотите выпить кофе?
— Не хочу.
— Это вы сейчас не х-хотите. Давайте сделаем так? — он достал из рюкзака карандаш и, забрав у меня блокнот, раскрыл первую страницу. — Вот мой номер. В субботу в семь часов буду ждать вас в одной з-замечательной кофейне. В-вот адрес. Если будет настроение, п-приходите.
Эдик не был сказочным принцем, но в нем скрывалась природная уверенность, какой обладали люди, полностью убежденные в собственном очаровании. Обычно такие личности меня раздражали, но Эдуард… Я посмотрела на книгу, открытую на первой странице. Может, это начало моей новой истории и возможность изменить жизнь, переписав все с чистого листа? Но будет ли новый рассказ лучше, чем тот, другой и навсегда исчезнувший?
— Договорились? — переспросил Эдуард, смущенный моим молчанием.
Я попыталась увидеть в нем Эрика, моего Эрика, но Эдуард им не был. А был он всего лишь издевкой, эхом, оставшимся от сказочного друга.
Не нужны мне были чистые страницы.
— Вы всех странных девушек зовете в кофейню?
— А вы разве с-странная девушка?
— Нормальные девушки не рассказывают незнакомцам о своем сумасшествии.
— Значит, вы просто особенная, поэтому я вас и п-позвал, — улыбнулся Эдик, — если у нас в итоге что-то получится, я буду называть нашу встречу судьбоносной, а вас — любовью с п-первого взгляда. Не поверите, но мое сердце забилось быстрее, когда я вас увидел.
— Проверьтесь у кардиолога.
Он фыркнул, разочарованный иронией в моем голосе.
— Я вам надоедаю, да?
— Если честно, то я в не настроении общаться.
Он сразу поднялся:
— Тогда ухожу, но надеюсь, что наша встреча все же с-состоится. Простите, если показался настойчивым, просто у меня никогда не было чувства, что незнакомка, которую я никогда не видел прежде, что-то з-значит для меня, — он говорил просто и открыто, словно между нами сохранялась связь, которая появилась в сказочном мире.
— До встречи, Эдуард, — я кивнула, сильно сжимая книгу, так что на обложке остались следы от ногтей в форме полумесяцев. — Кстати, у вас милая собака.
— Да, Элла такая только на вид, а в душе настоящая волчица.
— О, не сомневаюсь.
Мы на прощание улыбнулись друг другу. Паника отступила, сменившись на умиротворенную горечь. Я не сходила с ума, а все произошедшее не было сном, иначе Эдуард бы мне не встретился.
К тому же на моем запястье остались браслеты — нитки, оставшиеся от волшебного клубка, я даже не сразу обратила внимание. Видимо, это было его самое большое перемещение в пространстве. И последнее.
* * *
Итак, я выяснила, что Роксана и Женя не были единственными людьми со сказочными двойниками. Возможно, где-то существовали реальная Дризелла, Злая королева и Румпельштильцхен…
Однако нужны ли мне были двойники?
Хотя надежда затеплилась, призрачная и слабая, но достаточно устойчивая, чтобы за нее ухватиться. Пустые страницы, стертая сказка не поставили точку в моей истории.
Следующим же вечером я купила коробку конфет и книгу, чтобы наведаться на день рождения Женькиной тети. Роксана открыла дверь с видом оскорбленным и недовольным, но больше он не внушал мне ужас. Побывав ее сказочной дочерью, я привыкла и научилась видеть не только то, что лежало на поверхности.
— Виталина? Неожиданно. Тебя пригласила Евгения?
— Я ненадолго, — я протянула подарок, — Это вам.
— Что это? — она недоверчиво заглянула в пакет. — Книга?
— История о Питере Пэне, а еще конфеты с коньяком.
— Но как ты?.. — она от удивления прислонилась к косяку, и ее руки начали подрагивать. — Почему именно она?
Я молчала, вглядываясь в эту странную женщину. Всегда суетливая и нервная, она будто бы никак не могла приспособиться к миру, вечно нарушая порядок как и своей жизни, так и чужих. Но она заботилась о Жене, как умела, а иногда даже обо мне, пусть и неловко, в своей манере.
— Мне показалось, что она вам понравится. Я угадала?
— Да… Была у меня подростковая любовь, первая и
